Летний зной

Эльфы, которые умчались в страхе из лагеря, возвратились почти час спустя — их старшему потребовалось время, чтобы собрать сородичей. Да и то — отыскать удалось не всех. Двое юных эльфов доскакали к самому Рамдору. Эльфы, оставленные стеречь Феллиост, видели дым на севере, но отнеслись к этому легкомысленно. Мало ли, что там? Мало ли, что могли учинить гномы в своих кузницах? Над Рамдором всегда дым! Только теперь беглецы обнаружили, что город уничтожен. Юноши не рискнули въехать в руины, им хватило вида обгоревших развалин… Перепуганные еще больше, они поскакали обратно.

Лагерь пылал, брошенные мантелеты обращались в груду угля, людей не было. Потом — далеко не сразу — эльфы рискнули сунуться в город. Долго разъезжали, вглядываясь, не мелькнет ли белый плащ за баррикадой, не блеснет ли стальной шлем на крыше? Наконец нелюдь посмелей решился — пустил коня галопом, разогнался и перемахнул баррикаду, помчался вдоль пустой улицы, свернул. Цокот копыт гулко отдавался среди заброшенного города, окна слепо пялились на пришельца. Эльфу сделалось не по себе. Сперва он боялся стрелы, которая ударит из-за угла, из пустого оконного проема, боялся камня, которым вот-вот швырнут с крыши. Парень пригибался к передней луке, вжимался в седло, и старательно укрывался щитом. Щит, до сих пор казавшийся удальцу лишней обузой, вдруг стал слишком мал… потом этот страх прошел, но неприятное ощущение осталось.

Эльф проскакал по улице до конца и натянул поводья перед серой громадой собора. Постоял посреди площади, озираясь и неохотно втягивая неприятные запахи… Воину было не по себе, он не умел быть один среди домов. Если бы лес или луг — там одиночество не давит! Но здесь, в брошенном поселении, среди холодного тесаного камня… Страх — сильное чувство, тем почетней со страхом справиться. Юный эльф заставил себя проехать по нескольким переулкам, свернул во двор, спешился и пошел в давно оставленный хозяевами дом. Осмотрел комнату, другую, поднялся на второй этаж… Повсюду была пыль и застарелый запах сухого тряпья — так пахнет там, где нет людей. Люди ушли. Воин снова сел на коня и поехал обратно. Город сжимал его со всех сторон, давил на плечи тенью домов, глядел вслед пустыми окнами, город был недоволен пришельцем. Пустота и тишина толкали в спину, выдавливали из улицы прочь — наружу.

К тому времени, как стало ясно, что Феллиост оставлен гарнизоном, возвратились двое юнцов из Рамдора.

Командир отряда выслушал доклад, потом дождался, покуда возвратятся дозорные, которым было велено объезжать город с юга — там белые воины не появлялись. Что было делать? Командир отряда имел приказ — следить за осажденными, мешать им улизнуть и сообщить князю, если что-то произойдет. Эльф решил, что поступит рассудительно, если сообщит Ллинноту о судьбе Рамдора и бегстве белых воинов. Отправив гонца, он приступил к поискам.

Эльфы стали искать следы, ведущие из сожженного лагеря и, разумеется, тут же обнаружили. Соблюдая осторожность и опасаясь угодить в засаду, двинулись за беглецами. В лесу след потерялся, пришлось отыскивать приметы — сломанные ветки, перевернутый камень… На берегу ручья нелюди остановились. Куда пошли белые? Вверх или вниз по течению? Их братья на юге — наверное, туда люди из Феллиоста и бегут. Старший эльф принял решение, повел своих на юг, вверх по течению. Следов отряда Белого Круга так и не удалось найти.

ГЛАВА 39 Вейвер в Сантлаке

Когда схватка закончилась, и налетчики сбежали, люди ок-Ренгара не стали возобновлять штурм. В их лагере царил беспорядок, шатры были повалены, затоптаны, крестьяне из владений Дрейсов разбежались. Нужно было снова согнать их к стенам городка, оказать помощь раненным латникам. К тому же теперь у осаждающих не было тарана.

Вейверцы, убедившись, что нового приступа не будет, вздохнули с облегчением. Им тоже пришлось несладко. Когда осаждающие сумели подняться на стены, горожане оказались растеряны и обескуражены — слишком уж легко их сумели потеснить! Но затем осознали: победили, выстояли! Настроение стало меняться, чему немало способствовал священник. Клирик ходил по стенам и твердил, что воля Светлого хранит честных жителей Вейвера. Кто, как не Гилфинг, послал разбойных сеньоров напасть на лагерь? Вещал клирик так уверенно, что добрые мастера уверовали: они и впрямь состоят под особым покровительством свыше, божественная воля хранит их. Вот сейчас Пресветлый надоумил местных разбойников напасть на пришлых, а потом еще что-то ниспошлет, как бы ни обернулось дело — Вейвер смело может положиться на гилфингово заступничество.