Лето

Съездили на залив неподалёку от Ольгино. Шли к заливу через лесок, мимо болота, полного ветреницы. Погода летняя, припекающее солнце, голубизна неба и воды, голубой хрусталь башни Газпрома, инопланетная тарелка Зенит-Арены вдали. Сразу сняли обувь, зарылись ногами в горячий песок. Водорослевый, блаженно-гнилостный запах воды. Множество сухих обломков камышей на берегу – видимо, их принесла вода. Камни, трава на берегу, у кромки воды. Тропа в песке вдоль берега к остаткам Гром-камня. Когда идёшь по ней, видны обнажённые корневые системы деревьев, с чьих корней море смыло землю. Голые, переплетённые, громадные, эти корни на воздухе похожи на каких-то сложноустроенных хтонических монстров, вышедших из леса или из-под земли и расположившихся погреться на берегу. Они обсыпаны раздробленными сухими камышами, и с них свисают, как бороды, серо-белые выцветшие водоросли, когда-то принесённые приливом, но давно превратившиеся в какую-то не то пряжу, не то бумагу, – миллионы высохших простейших, серо-белые нити разложения, памяти моря, останки какой-то древней не-человеческой жизни. Рядом с пляжем в лесу забор из колючей проволоки, там радиоцентр, нельзя подходить близко. Обратно шли через полный ветреницы лес и видели белую лошадь. Мы были в этом месте когда-то, много лет назад, с Димой. Пили вино на берегу, и тоже был чудесный день, похожий на сон. Тогда не было ни башни Газпрома, ни нового стадиона. Море так же пахло водорослями, светило солнце, я рассказывала Диме свои сны, про то, как я тогда открыла во сне пра-дачу – дачу, которая была до нашей дачи, и про свои первые воспоминания, про то, как, на мой взгляд, формируется память. А теперь это всё – тоже память, полузабытые воспоминания, которые вернулись, когда я снова – через много лет – оказалась на том же самом пляже, в новом мире, в другой жизни.

Вдруг пришло ощущение, что я не совсем здесь, что что-то огромное касается краёв моего сознания, и из этого огромного повеяло лёгким ветром, он пробежал по моему сознанию, как рябь, донёс какие-то запахи, смутные ощущения, что-то ускользающее, нефиксированное. Как будто это нефиксированное ходит, как волны, запахи, наплывающие пятна памяти. Я попыталась что-то поймать, схватить в каком-то образе. Получился стог сена. Почему стог сена? Я не знаю. Но как только я его схватила, всё из него выветрилось, все наплывы, вся память. Стог сена как след бесконечности.

14. Прорывы неописуемого

Во сне ехала в метро по нашей красной ветке и вдруг увидела, что поезд прибыл на совершенно незнакомую мне станцию. Колонны из чего-то, напоминающего яшму. Мрамор стен. Я выскочила из вагона, прочитала названия станций этой ветки – ни одного знакомого. Таких станций нет ни в Питере, ни в Москве. Почему-то показалось, что это станции не одного города, а вообще разных мест, между которыми огромные расстояния. Поезд не просто идёт по тоннелю под землёй, а каким-то образом преодолевает эти огромные расстояния очень быстро. Может, эти станции расположены в разных отражениях, а поезд едет между отражениями, каким-то образом соединяет их друг с другом. Вышла на улицу. Зима, вечер, небольшая площадь и два выхода из метро с двух сторон от неё. Рядом с метро какие-то бабки что-то продают. Позади площади – огромное здание с какой-то советской памятью. Может быть, это какая-то советская гостиница. Возвращаюсь в метро, сажусь в поезд. Присматриваюсь к поезду – он не такой, как наши обычные поезда метро. Он красивей, комфортней, пол мерцает, сам вагон более узкий. Поезд трогается, мы несёмся между измерениями.