Лето бабочек

Я посмотрела вверх и увидела загорелое, потрепанное существо, сбегающее вниз к берегу по скользким ступенькам.

– Простите, это моя земля, – сказала я, стараясь не показаться высокомерной. – Это вам сюда нельзя.

Фигурка провела по лицу рукой, отирая грязь с носа, и уставилась на меня яркими зелеными глазами, которые тут же выпучились. Существо начало смеяться.

– Это хорошо! Ты же девочка, правда? Я все неправильно поняла.

Поправив свою старую соломенную шляпу, подоткнув волосы и посмотрев на свои матросские брюки и грубые ботинки, я раздраженно подняла глаза.

– Конечно, да. Как это грубо. – И потом я рассмеялась. – Ох. Так ты тоже девочка?

– Да, это правда, – ответила она и протянула руку, глядя прямо на меня. – Я Мэтти. Я живу там в сторожке. – Конечно, я знала эту сторожку, хотя никогда там не была. Вокруг нее были посажены лимонно-желтые розы, которые каждый год распускались прямо перед входной дверью, и это было что-то типа дома, в котором я бы хотела жить. Ухоженный, красивый, компактный. Я кивнула в знак одобрения. – Значит, ты та девочка. О которой тут говорят и которой однажды достанется тот большой дом?

В ее голосе слышалась насмешка. Я взяла ее руку и пожала плечами.

– Мэтти – так звали кого-то в книге. В моей – она была тут служанкой, много лет назад. Ты знала об этом?

Она тоже пожала плечами.

– Меня зовут Матильда. Мы тут жили веками, как и вы, знаешь. В моей семье было полно Мэтти. Мама говорит, что мы раньше служили у вас, задолго до того, когда родилась твоя бабушка. Моя бабушка была кормилицей твоей бабушки.

– О, – протянула я. Это было похоже на правду, и мне нравилась мысль, что у Мэтти, которая прислуживала Нине почти триста лет назад, появился потомок, которую тоже звали Мэтти и которая стояла сейчас передо мной, на пляже. – Больше похоже на прапрапрапра-что-то-там-еще-бабушка.

Она снова пожала плечами, и стало ясно, что ей надоело об этом говорить.

– Типа того. А что ты тут делаешь?

– Ищу моллюсков. А это Дигби.

– Привет, – она кивнула собаке; Дигби наклонила голову. – У старого пляжа Уикхемз их намного больше, если ты не против туда сплавать. Я вчера там была.

– Конечно, – ответила я, и с юношеской решимостью мы пошли вперед, не задавая лишних вопросов. Я развернула «Красного адмирала», помогла странной девчонке залезть, и мы отплыли.

Я до сих пор помню тот день, помню, как соленый воздух жег кожу, помню скумбрию, которую мы поймали и зажарили, помню запах костра. Как мы лежали на маленьком секретном пляже, на мокром песке, как холодная серебряная галька касалась наших ног. Я помню наш разговор, как будто он был вчера.

– Что ты тут делаешь целыми днями? – спросила она.

– Я? Ловлю бабочек и играю сама с собой, а еще учусь с гувернанткой. А ты?

– Я делаю что захочу, – сказала она, и я посмотрела на нее с восхищением. Она откинулась назад на локтях, подставив лицо солнцу.

– Ну, я так не могу. Кто-нибудь обязательно мне помешает.

– Нет, можешь. – Она повернулась ко мне, и ее зеленые глаза сверкали, как будто внутри них застряли лучи солнца. Ее кожа была похожа на карамель – тогда редко можно было увидеть кого-то настолько загорелого. Мы все время прятались от солнца, потому что стеснялись выглядеть как простые работяги. – Ты можешь делать все, что захочешь, Тедди. Не думай, что это не так.

– Только не я. – Я рассмеялась. – Это Кипсейк. Я должна смириться с этим, не важно почему.

– Почему? Из-за всей этой чепухи о том, что твоя бабушка здесь умерла и что в церкви Манаккан отказались ее хоронить и все такое?

Я отложила скумбрию, которую поджаривала над костром.

– Я… Я не слышала об этом.

– Ох. – Мэтти поднялась и встала передо мной, загородив солнце. – Да, верно. Ну, тебе лучше знать.

– О чем ты? Она болела и умерла…

Мэтти подняла руку:

– Это не мое дело. Забудь об этом, ладно? Я говорю о другом. Никто не сможет помешать мне делать то, что я хочу, когда я вырасту. Однажды я просто – я просто улечу отсюда и никогда не вернусь. Если мне захочется.

В то утро Джесси приготовила мое платье с кружевным, приколотым булавками передником, черные туфли на шнурках, начищенные до блеска, и новую красную ленту для моих волос. Сама мысль о том, чтобы делать, что я хочу, была смешна. Я не могла это понять.

Я улыбнулась ей.

– Тебе придется показать мне, как это делается.

– И я это сделаю, – сказала она горячо.