Лето ночи

Харлен осмотрел кухню и столовую свежим взглядом. Сковородки на плите покрыты слоем застывшего жира. Стопки грязной посуды в раковине, на столе, даже на подоконнике. Кипы старых журналов, всякие коробки и разный хлам на полу. Переполненные пакеты для мусора. В гостиной немногим лучше. Харлен знал, что под всеми этими газетами, бумажными тарелками и другим барахлом имеется кушетка, но он видел, что ни коп, ни доктор об этом и не догадываются.

Он пожал плечами.

— Мама — не самый аккуратный человек на свете. — Сказал он и тут же возненавидел себя за тон, которым произнес это. Будто он собирается извиняться перед этими задницами.

— Ты не видишь, чтобы что-нибудь пропало, Джимми? — спросил Барни, как будто он только что вспомнил его имя. Харлен терпеть не мог, когда его так называли, наверное даже больше, чем когда его били. Кроме, конечно, сегодняшнего случая, когда его так назвала Мишель. Он отрицательно покачал головой и пошел из комнаты в комнату, пытаясь незаметно навести хоть кое-какой порядок.

— Не-а, — сказал он. — По-моему ничего не пропало. Но я не уверен. Какого черта тут могли бы украсть? Мамину электрогрелку? Бумажные тарелки? Мои нудистские журналы? Харлен внезапно покраснел при мысли, что Барни или ФБР или кто-нибудь еще устроит настоящий обыск и найдет спрятанные журналы.

— Эта старуха была наверху, а не здесь, — сказал он чуть более грубо, чем намеревался.

— Наверху я уже смотрел, — ответил констебль и глянул на доктора Стаффни. — Беспорядок большой, но никаких признаков воровства или открытого вандализма.

Все втроем они пошли по ступенькам, Харлен чувствовал себя довольно фигово. Он уже представлял, как доктор возвращается домой и рассказывает своей женушке и дочечке о том бардаке, который он здесь видел. Возможно, он даже отправится и разбудит Мишель, чтобы доложить какой засранец этот Харлен. Она сказала Джимми.

— Что-нибудь пропало? — донесся голос Барни из коридора, пока Харлен заглядывал в мамину комнату, потом в свою. Черт подери, уж она-то могла бы убрать хотя б за собой эти вонючие носовые платки и все барахло…

— Не-а, — ответил он и сам почувствовал, как глупо это звучит. Этот тип не только засранец, он еще и умственно отсталый, скажет завтра утром за завтраком этот доктор. — Я так не думаю, — добавил он. Затем, с тревогой в голосе — А вы смотрели в кладовке?

— Первым делом, — пробасил Барни. — Но мы можем посмотреть вместе.

Харлен вошел в комнату вместе с констеблем и доктором. Они смеются надо мной. Потом, когда она уйдут этот гнилой труп выскочит откуда-нибудь и вырвет мне сердце.

Как будто он прочел его мысли, Барни сказал:

— Я побуду здесь, пока твоя мама не вернется, сынок.

— Я тоже, — добавил доктор и они обменялись взглядами. — Джим, ты знаешь, когда она должна вернуться?

— Не-а, — и Харлен прикусил нижнюю губу. Если он еще раз так скажет, то он отыщет отцовский пистолет и пустит себе пулю в лоб прямо на их глазах. Пистолет. Разве отец не оставил матери пистолет, чтобы она могла защищаться? Шестеренки заработали.

— Ступай, ныряй в пижаму, сынок, — сказал констебль. Харлен ни за что на свете не мог бы припомнить его настоящего имени. — У вас найдется кофе?

— Немного есть, растворимый, — ответил Харлен. Он чуть было опять не сказал «не-а». — На подоконнике. В кухне. Там внизу. Тупица, мы же только что проходили через кухню.

— Тебе пора в постель, — повторил констебль. И они с доктором пошли вниз.

Это был маленький дом. И он слышал их прекрасно. Они с мамой и шагу не могли ступить без того, чтобы их не услышали соседи. Харлен иногда думал, что может отец и не уехал бы со своей Бимбо, если бы это было не так. Но сегодня вечером дом был недостаточно мал. Мальчик вышел на маленькую площадку.

— А вы проверили под кроватью… Сэр? — спросил он, глядя вниз.

Барни подошел к нижним ступенькам.

— Конечно. И во всех углах. Наверху никого нет. И внизу тоже. Док сейчас посмотрит во дворе. Через минуту я проверю гараж. Подвала у вас нет, сынок?

— Не-а, — сказал Харлен. Проклятие.

Барни кивнул и ушел на кухню. Харлен услышал как отец Мишель говорит что-то о департаменте охраны детства.

Харлен вернулся в комнату, не став закрывать за собой дверь, скинул кеды, бросил на пол носки, стащил с себя джинсы и футболку. Затем нагнулся, подобрал носки и джинсы и закинул их в кладовку, не приближаясь к ней. Она стояла прямо здесь. Около окна. Ходила туда и сюда.

Он присел на край постели. На будильнике было десять сорок восемь. Рано. Этим ребятам предстоит просидеть здесь еще часов пять — шесть, если все будет как обычно. А вдруг они уйдут? Если они уйдут, он побежит прямо за машиной. Ни за что не останется здесь один ночью.

Где она держит этот чертов пистолет? Он был совсем небольшой, но вороненой стали и ужасно опасный на вид. Еще там была сине-белая коробочка с пулями. Папа строго-настрого запретил ему прикасаться к ней. Обычно они лежали в папином ящике, но мама спрятала пистолет, когда он уехал с Бимбо. Куда? Может это незаконно? Вдруг Барни найдет его и их с мамой упекут в тюрьму.