Лето потерянных писем

– Неужели твой дедушка не обмолвился бы, что это была семейная реликвия? И тогда ожерелье не пропало, а осталось у него.

– Верно. Может, он хотел избежать разговоров о нем, потому что это навевало слишком много воспоминаний.

Мы пораженно замолчали под палящим солнцем, намазывая на багет бри и варенье.

– Надо узнать у бабушки, – сказал Ной – скорее себе, чем мне. – Она наверняка знает.

– И она уж точно более словоохотлива, чем твой дедушка.

– И может, это и не реликвия, – сказал Ной. – Вдруг он купил ожерелье для Рут, но оно было дорогим, и тогда дед решил, что может вернуть его себе, раз они больше не вместе.

– Возможно, – ответила я. Хотелось продолжить и сказать: а может, они солгали. Отчасти я знала, что ожерелье принадлежало бабушке. Разве могло быть иначе, разве могла я приехать на Нантакет в поисках ожерелья, которое не имело к нам никакого отношения?

Но я попыталась успокоиться. Вспомнить, что бабушка не обязана быть идеальной. К тому же мне хотелось больше, чем роскошное ожерелье. Я хотела узнать ее прошлое. И была очень близка к тому, чтобы сделать это.

– Ты рад, что будешь жить в следующем году в Бостоне?

– По сути, в Кембридже.

Я закатила глаза.

– Я в курсе. Вообще-то я из Массачусетса.

Ной рассмеялся.

– Верно. Но западный Массачусетс разве считается?

Я выпрямилась.

– Не поняла? А это что еще за намеки?

Он поднял руки вверх.

– В хорошем смысле! Я про спорт. Разве западный Массачусетс не болеет за команды Нью-Йорка? – Ной усмехнулся. – А это хорошо, потому что команды у нас лучшие.

Ладно. Ничего себе. Я выпрямила спину, потянувшись макушкой к безоблачному небу.

– Прощаю тебя.

– Я не прав?

– Буквально во всем.

Ной развеселился.

– Не знал, что ты увлекаешься спортом.

– Я из Массачусетса.

Его губы дрогнули.

– Ладно, но ты не посмеешь возразить, что «Патриоты»[16] – отстой.

– Для начала: посмею. И потом, я вообще не стану говорить с тобой на эту тему.

– Почему? – Теперь он открыто усмехался. – Потому что тебе нечем возразить?

– Потому что люди из Нью-Йорка разозлятся на нас, не стоит привлекать к себе внимание.

– Я не знал, что Бостон – твоя больная тема.

– Нет у меня никакой темы.

– Тогда комплекс собственной неполноценности.

Я подняла оставшуюся половину багета и стукнула Ноя по плечу.

– Ой! – у него вырвался смешок – такой же яркий, как солнечные круги на воде. – Нападают!

– Ты оклеветал мой дом!

Веселясь, Ной упал навзничь.

– Ты бредишь.

– Забери назад свои злобные оскорбления.

Он усмехнулся.

– Заставь меня.

Я бросилась на него. Мы схватились. Я приземлилась на него, и Ной схватил меня за запястья, прижав к своей груди наши руки.

И тут я осознала, что он обнажен, а наши лица находятся очень близко друг к другу.

Боже, он такой красивый. Красивый, интересный, и трудный, и пылкий, и я совсем ему не ровня.

Он устремил на меня теплый взгляд каштановых глаз, которые напоминали драгоценные камни. Глубина его зрачков затягивала, как черная дыра.

У меня не было сил и желания больше бороться со своими чувствами. Может, они станут помехой. Но мне все равно. Боже, да мне плевать на самом деле.

Ной сглотнул и так резко сел, что я чуть не слетела с него.

– Хочешь поплавать?

Поплавать. Когда я уже была готова на него наброситься. Тело пылало так, словно меня обожгло огнем, поэтому я бы, наверное, действительно охладилась. Мы изображаем Купидона с луком и стрелами, потому что влюбленность такая же мучительная, что и выстрел?

Господи боже мой, симпатия к Ною превратила меня в человека с рассуждениями хуже, чем у одиннадцатилетней Джинни Уизли.

– Поплавать. Да. – Может, он спишет мой румянец на солнце. – Очень жарко.

Теперь мне оставалось лишь снять одежду и показать свое крошечное бикини.

Намеренно не смотря на Ноя, я стянула через голову футболку и кинула ее на скамейку. Потом расстегнула шорты и медленно из них вылезла.

Мне пришлось собрать всю волу в кулак, чтобы взглянуть на Ноя. Щеки горели, как миниатюрные солнца. Господи, да я же почти голая! Слава богу, в верхе от бикини было достаточно поролона, и я не попаду в очередное затруднительное положение.

Глаза у Ноя потемнели, а тело застыло. Ветер трепал его кудри, но обстановка накалилась до предела. Я чувствовала, как замерло мое сердце, а потом гулко забилось о ребра. Я чувствовала каждое движение крови в груди.

Вокруг нас было столько кислорода, а я не могла дышать.

Ной сглотнул.

– Тебе нужен крем?

Если он дотронется меня, я взорвусь.

– Уже намазалась.

– Отлично. – Ной отвернулся и спрыгнул с лодки.

Разинув рот, я уставилась на воду. Подожди! А если я передумала? Если мне нужна его помощь с кремом? Если я решила быть храброй и рискнуть?

Господи, не получится.

Неужели он совсем не захотел взглянуть? Его не заинтересовало мое мини-бикини?

А может, наоборот, слишком заинтересовало.

Ладно, нет, я забегаю вперед. Мне необязательно в каждом поступке Ноя искать намек, что он тайно страдает от любви и страсти ко мне.

Но может, он и страдает?

Он вынырнул, взбаламутив воду, от влаги его волосы распрямились.

– Прыгай. Вода классная.