Лето потерянных писем

Мы помолчали. Я не умела утешать людей из-за сложностей в семейных делах. Но, возможно, важно не утешать его, а попросту выслушать.

– Думаю, он очень старался быть как все, – сказал Ной. – Может, я тоже. И, наверное, в теории папа хочет, чтобы я был счастлив. Но он считает, что в конечном итоге колледж, компания принесут мне счастье.

– А ты как считаешь?

Ной покачал головой.

– Не знаю.

Несколько минут мы молча стояли, прислонившись к перилам, и смотрели, как по реке плывут парусники и лодки.

– У меня появилась идея, – наконец произнесла я. – Я поискала дендрарий после того, как о нем обмолвилась раввин. Почему бы нам не взглянуть на него?

Ной насторожился.

– Эбигейл…

– Что? Тебе нравятся растения. Там растут растения. Мне тоже нравятся растения! Отличная ведь идея.

Ной снова затряс головой, но не смог сдержать улыбку.

– Ты смешная.

– Но еще и убедительная? Там наверняка очень красиво.

– Но еще и убедительная.

Перейдя реку, мы поймали такси и поехали через весь Бостон к дендрарию, миновав большие внушительные дома и объехав огромный пруд. В прямом смысле слова это действительно был парк, но он отличался от всех парков, в которых я раньше гуляла. С извилистыми тропинками, бесчисленным количеством гигантских деревьев и кустарников, он занимал сотни акров.

Вначале мы побрели к висячим садам, где виноградные лозы вились по шпалерам, а потом направились по табличкам, указывающим в сторону садового бонсая.

– Почти уверена, что это не бонсай, – сказала я, когда мы прошли мимо очередной таблички, ведущей к вечнозеленым растениям.

– Здесь должна быть одна из лучших коллекций в Америке, – сообщил Ной. – Мы бы наверняка заметили.

– Так ты еще и эксперт по бонсаю?

Ной засмеялся. Его энтузиазм и восхищение перед растениями, как мое перед Элли Мэй, подкупали.

– Нет, но не считать его классным невозможно. Сюда!

Мы подошли к шестиугольному тенту. Стены были открыты стихии, а внутри тянулась дорожка. Мы пошли против часовой стрелки, внимательно читая знаки и любуясь миниатюрными деревцами.

– Это кипарисовик туполистный, – сообщила я. – Ему больше двухсот лет.

Ной наклонился поближе, и сзади пропищали тихим голосом:

– Убедительная просьба НЕ ПОДХОДИТЬ к деревьям.

Он отпрыгнул и виновато на меня посмотрел, словно надеясь, что я не заметила его прыжок.

Я захихикала:

– Бонсай ограбить не удалось.

Потом мы пошли гулять по парку, блуждая по холмам и мимо громадных деревьев. В самом дальнем конце, откуда мы пришли, располагалась самая высокая точка парка – покатый холм с видом на Бостон. Мы с Ноем опустились на балку из камня. Слева мужчина снимал на камеру позирующую женщину, а справа двое мужчин играли с собакой.

– Ты мог бы тут работать, – прокомментировала я. – Дендрарий принадлежит Гарварду. Ты мог бы здесь заниматься.

Ной кивнул. Очевидно, ничего нового я ему не сообщила, но решила, что, вероятно, ему стоит задуматься над этим вариантом.

С заходом солнца парк закрылся, и к тому времени мы проголодались. Мы поужинали в кубинском ресторанчике, который нам посоветовал наш водитель. Когда мы вернулись в квартиру, на часах было десять. Достаточно поздно, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи и лечь спать.

Однако мы уселись на диван. Меня пробила нервная дрожь. И что теперь? Ведь мы уж точно не ляжем спать.

В этом-то все и дело. Я абсолютно точно и на все сто хотела замутить с Ноем Барбанелом. Хотела так сильно, что становилось больно. Внутри все скрутило от желания, дыхание перехватывало, а легкие горели.

И все же переходный период от необъятий до объятий казался таким пугающим, так беспокоил возможным отказом, что я решила: лучше спрыгнуть с моста, чем посмотреть фактам в лицо.

Нико говорила, что это состояние «без поцелуев» становится лучше с практикой. Она сказала, что в итоге ты становишься таким профи, что сам чувствуешь, когда поцелуи нужны, как запятые в предложениях, чувствуешь молчание, предвещающее поцелуй, и это предвкушение.

Я еще не достигла такого мастерства.

Ной заерзал на диване.

– Хочешь что-нибудь посмотреть?

Нет. Ничего я не хотела смотреть. Я хотела с ним целоваться.

– Конечно, – ответила я, потому что не дай мне бог вести себя как взрослый человек.

Он включил телевизор, и мы нашли первую серию сериала, который как-то обсуждали.

Ну, ладно. Хорошо. Посижу тут, посмотрю телевизор, как будто есть вероятность, что мне удастся на нем сосредоточиться, когда я хотела лишь напрыгнуть на Ноя. Мы сидели бок о бок, но не касались друг друга, и от этого меня затошнило. Я всеми фибрами души ощущала разделяющее нас пространство.

Сериал закончился.

– Хочешь, еще что-нибудь посмотрим?

Естественно, я не хотела смотреть что-нибудь еще, поэтому ответила, пожав плечами. Превосходно. Нужно что-то сказать. Рукой помахать, что ли. Но я даже губы разжать не могла, чтобы что-нибудь молвить.

Скажи что-нибудь, скажи, скажи!

– Нет, – выпалила я.

– Нет? – удивленно посмотрел он.

– Я не хочу смотреть очередной сериал.

Ной снова заерзал, но на этот раз повернулся ко мне лицом.

– Действительно, – бросил он. – Есть другие предложения?