Лето с чужими

Я раскрыл рот, набрал в грудь воздуху и, еле сдерживаясь, чтобы не заорать, что есть силы захлопнул дверь ванной комнаты.

«Идиот. Просто перегорела лампочка. И только. Чего я боюсь?» — пронеслось в голове, но я стоял, не шелохнувшись. К чему-то прислушиваясь. Звук! Что за звук?

Звонок. Звонок в дверь. Ничего особенного. Кто-то пришел. И давит на звонок. Ничего странного. Постой, кто это может быть? Вдруг отец — что делать? А если мать? Я побрел к домофону. Я безропотно тонул в собственном страхе и ненавидел себя за это. «Так, хватит», — едва слышно произнес я и поднял трубку.

— Это я — Кей.

Вот радость.

Я открыл дверь. Одетая в светло-зеленую блузку и желтую юбку, Кей, наклонив голову, спросила:

— Можно?

Я не стал рассказывать ей о своем приключении.

Как правило, в такие минуты человек вообще не знает, как поступить. Может, все дело просто в моей давней привычке — тотальной осторожности. Раскаиваюсь, но всякий раз, пытаясь заговорить, я себя сдерживал.

В конце концов, это же не признание в соучастии при грабеже.

Галлюцинация, возможно, — мой недостаток, но не хотелось, чтобы Кей узнала о моем страхе перед непонятными вещами.

Кей сказала, что видела меня на крыльце из окна. Я был мертвенно-бледный и очень усталый.

Я возразил, что бледность — из-за света луны, а сам я свеж и бодр. Абсурд — будто сорокавосьмилетний мужчина скрывает усталость перед женщиной моложе его на пятнадцать лет.

— Вот как? — сказала Кей уже в моих объятьях. — Что-то тут не так.

— Что, дурное предчувствие?

Попытавшись превратить свои слова в шутку, вопрос я задал наполовину всерьез. Есть такое понятие — «женская проницательность».

— Именно, — ответила она. — Не пойми меня неверно, но такое ощущение, словно ты — в другом измерении.

— Вроде галлюцинации?

— Да, что-то вроде. Я давила на звонок, а у самой не было уверенности, что ты вообще дома.

— Может, как раз это и есть галлюцинация?

— Ничуть. Что, испугался?

И мы оба рассмеялись.

С единственным условием — не прикасаться и даже не пытаться увидеть грудь — я любил Кей, я прижимался к ее белым ягодицам с единственной родинкой.

Оказалось, что она работает в финансовом отделе пищевой компании, а родом из небольшой деревушки в часе езды автобусом от Тоямы.

Следующий день я с обеда и до поздней ночи провел в бильярдном баре, где накануне собирал материал для работы. Проект еще не одобрили, но писать после того, как все уладится, времени уже не будет, и мне дали команду заранее подготовить сценарий первой серии.

Продюсер был уверен в проекте, реализация которого не вызывала сомнений до тех пор, пока не возникало сомнений у спонсоров. Даже по виду верные предложения от так называемых «субподрядных студий» нередко разбиваются о мнение киностудии, и я никогда не начинал писать до принятия окончательного официального решения. Однако на этот раз проектом занималось подразделение самой киностудии, все отделы которой: производственный, редакционный и коммерческий — уже дали согласие. Оставалось собрать последний материал перед началом работы.

Я принялся писать на следующее утро.

В десятом часу вечера позвонила Кей и предложила выпить под жареный хребет угря.

В этот день я исписал пятьдесят три страницы черновика по двести знаков на каждой — работа спорилась. До одиннадцати мы выпивали у меня и расстались, ограничившись лишь поцелуем. Я жаждал продолжения, но Кей отказалась:

— Не хочу, чтобы ты требовал близости после каждого моего звонка.

Я ответил, что так не считаю. Хотя сказать по правде, я уже в том возрасте, когда, памятуя об усталости на следующий день, не грех и пропустить.

Я поцеловал Кей в прихожей, затем еще раз в — коридоре и, проводив до лифта, дождался, пока сомкнутся двери.

На следующее утро я проснулся в семь. В восемь сел за работу, к вечеру исписал шестьдесят восемь страниц. Вместе со вчерашними получается сто двадцать одна, что примерно равно объему одной серии. Нынешний сериал отличался болтливостью персонажей. Даже с учетом немых бильярдных и теннисных сцен, для тараторящих болтунов, по моему расчету, следовало написать еще страниц сорок.

Усталый, я поужинал в итальянском ресторанчике неподалеку, зашел в прокат и взял новый фильм Эдди Мёрфи, который посмотрел за банкой пива. Незаметно уснул на диване. Ночью проснулся, но думать ни о чем не хотелось, и я просто завалился на кровать. Выспался хорошо. Заполнив день работой и мелкими делами, я, как мог, отстранил от себя родителей.

На третий день, дописав сто шестьдесят пятую страницу, я завершил работу над первой серией. Вышло длинновато, но в самом начале нередко описываются персонажи, а также их места обитания. Если вводные описания опустить, самих диалогов останется куда меньше.

Редкая производительность. Бывало, за весь день из-под пера выходили какие-нибудь жалкие две-три странички, которые уже на следующее утро безжалостно летели в урну, наводя на серьезную мысль о смене ремесла. Однако сейчас я ощущал прилив сил. Выходило неплохо, все персонажи бодро начинали свои роли.