Лето возмездия

Тесные переулки второго венского округа в этот поздний час были пустыми. Всё же, тот, кто бежал через площадь, был либо сутенёр, взыскивающий денежные долги, идущий в район с уличной проституцией, или тот, кто хотел избавиться от денег любой ценой в баре.

Кроме того, ночью переулки выглядели более опустошительными чем днём. В некоторых местах уличное освещение вышло из строя. Мешки для мусора были уложены друг на друга рядом с полными бочками, собачье дерьмо лежало у каждого угла дома и из некоторых квартир проникал обычный супружеский спор.

Крики напоминали Эвелин конфликты своих родителей, которые она подслушивала девочкой. В общем, её детство прошло не так плохо, до того момента, когда она познакомилась с мужчиной, который изменил всё. С этого момента её детство закончилось. Она росла на пустых деревянных поддонах овощного магазина, жалюзи которого были на половину закрыты.

После того, как Эвелин неоднократно просмотрела пункты отчёта результатов вскрытия в своем бюро, она пыталась связаться с Патриком — своим сомнительным источником — по мобильному телефону. Время от времени он помогал ей в расследовании, но в этот раз не брал трубку. Но она и без него догадается о том, что произошло две недели назад в переулке Кцернин.

Эвелин покинула канцелярию с чёрного хода, не сказав другим ни слова. Ещё пара бокалов шампанского и, даже Крагер не заметит её отсутствия. Во время поездки на автомобиле, девушка позвонила дочери своей соседки, у которой были ключи от квартиры Эвелин. Конни любила, когда ей разрешали кормить Бонни и Клайда курицей из банки. Разумеется, этим девочка делала ей одолжение. Из-за всех бизнес-ланчей и вечерних мероприятий, которые часто продолжались до полуночи, обе кошки уже бы давно разыграли мятеж, писали бы в обувь Эвелин или рвали в клочья шторы с гардин.

"Форд Фиеста" Эвелин припарковался под одним из немногих работающих фонарей на углу дома. Оттуда она пошла пешком в переулок Кцернин. Цокот её туфель на шпильках эхом раздавался от стен. Через несколько метров девушка достигла места, где две недели назад умер Кислингер.

На углу находилось маленькое отделение банка с банкоматами, а на противоположной стороне улицы бар. Разноцветные неоновые лампы над входом в "Entrez-Nous" наполовину вышли из строя, и больше жужжали, чем мигали.

Машины, которые припарковались перед клубом — один "Порш", один "Мерседес" и две "Ауди" — не гармонировали с этим захудалым жилым районом. По-видимому, их владельцы были рады заполнить бар, о котором, как им казалось, никто не догадывался.

Асфальт в середине улицы был вскрыт. За ограждением стройплощадки находилась открытая шахта канала. Крышка всё ещё лежала рядом с ним на песке. Эвелин однажды здесь уже была, но прошла не далеко, потому что уголовная полиция закрыла место происшествия. Между тем, больше никому не было никакого дела до строительного участка. Что должно было привести в этот район Рудольфа Кислингера, известного педиатра на пенсии? Банкомат?

Через три дня после его смерти вдова уже вела частный иск против дяди Яна. Эксперт дяди Яна по страхованию гражданской ответственности побывал на строительной площадке для удовлетворения застрахованного. По этой причине страховая компания отказала и не заплатила ни цента. Если дядя Ян проиграет процесс, то ответит своим личным имуществом.

Ловкий адвокат противоположной стороны утверждал, при первом внесудебном разговоре, о соглашении, что Кислингер ушёл после посещения благотворительного мероприятия для детей больных раком к станции метро, споткнулся из-за плохого освещения на якобы небрежно укреплённом ограждении и стремительно свалился в открытую шахту.

Во всяком случае, вдова хотела семь миллионов, что, принимая во внимание расходы на похороны, денежные претензии за причинённые страдания и требование, направленное на оказание материальной помощи из-за потери доходов, полностью всё покрывало.

Эвелин знала судью и дело выглядело беспросветным. Если дело дойдёт до крайности, то дядя Ян будет вынужден заявить о банкротстве. Тогда семь рабочих, секретарь и ученик окажутся на улице. Это будет последний удар в длинной цепи несчастий, с которыми её семья должна была мириться с её детства — и Эвелин надоело всегда стоять на стороне проигравших.

Она включила небольшой ручной фонарик, который всегда лежал в бардачке её машины, сняла туфли на высоких каблуках, подняла юбку и залезла на ограждение. Пока Эвелин держала лампочку зубами, то сплела свои длинные светлые волосы в косу.

Затем она полезла по железной лестнице в колодец. Он был тесным и вонял клоакой. Собственно, Эвелин предполагала, что вступит в грязь по колено, но в конце лестницы коснулась сухой земли.

После несчастного случая городские коммунальные службы, вероятно, закрыли подачу горячей воды к линии канала и при тёплых температурах этих дней сентября она не удивилась тому, что канал высох в течении нескольких дней.