Лето злых духов Убумэ

– Нет, к счастью, для подобного ты не настолько неосмотрителен. Однако, когда ты начал говорить об этой Рёко Куондзи, твои выражения стали весьма… абстрактными, я бы даже сказал – литературными. Как будто слушаешь, как читают вслух неумело написанное любовное послание. Это было довольно неловко.

– Ты опять говоришь такие скверные вещи, братик, – пожурила его Ацуко Тюдзэндзи. – Ведь Сэкигути-сэнсэй – литератор: когда говорит о чем-то прекрасном, он не может удержаться от поэтических сравнений, тут уж ничего не поделаешь. Верно, сэнсэй?

Отчего-то то же мучительное чувство всепоглощающего стыда, которое я испытывал, сидя напротив Рёко Куондзи, вновь внезапно поднялось из глубин моей души и охватило меня. Из-за этого я опять онемел и не смог подобающим образом ответить на любезные слова Ацуко Тюдзэндзи.

– Ну хорошо, – хмыкнул Кёгокудо, – как бы там ни было, что сказал в заключение этот болван Энокидзу?

Обрадовавшись, что разговор ушел от обсуждения Рёко Куондзи, я немного успокоился.

– Он пробормотал что-то о том, что он… мертв… судя по всему, имея в виду Фудзимаки-сана. И еще он несколько раз повторил, что это была не первая моя встреча с госпожой Куондзи.

Вновь приняв позу Акутагавы Рюноскэ времен расцвета его творчества, Кёгокудо задумчиво потер пальцами подбородок.

– Что ж, судя по всему, эта женщина видела труп Фудзимаки или же Фудзимаки, который выглядел так, будто он умер. Но если мы доверяем твоему личному опыту и верим в то, что эта женщина говорит правду, то она, должно быть, совершенно об этом забыла – и точно так же забыла, что когда-то в далеком прошлом виделась с тобой.

– О чем ты говоришь? Я совершенно ничего не понимаю. Как такое возможно? Я точно не знаю эту женщину, а если б она видела какой-то труп, то зачем ей было идти к частному детективу? Я думал, что ты слишком разумный человек, чтобы придавать так много значения диким домыслам Энокидзу.

– Почему всякий раз, стоит лишь упомянуть эту женщину, ты реагируешь так эмоционально? Разве нет вероятности того, что она могла забыть, что вы встречались когда-то в прошлом? Что же касается трупа, то можно предположить, что если она обнаружила нечто, что приняла за него, но затем поняла, что в действительности это было вовсе не мертвое тело, то успокоилась и тоже об этом забыла. Или же могла видеть нечто, что напоминало труп, и даже не осознать этого – в таком случае она вовсе не стала бы связывать это с каким-либо загадочным исчезновением, верно?

Голова у меня пошла кругом.

– Послушай, я хотел бы понять, каким образом мог Энокидзу знать нечто, что ни я, ни Рёко Куондзи – именно те самые люди, к которым это предположительно относилось, – не могли вспомнить? Либо он это просто выдумал, либо проделал какой-нибудь спиритический трюк из тех, что ты так презираешь, или я ошибаюсь?

Внезапно я осознал, что в какой-то момент разговора начал вести себя наступательно, и теперь мое обычное «я» – немного замкнутое и отчужденное – смотрело на ставшего эмоциональным и агрессивным меня ледяным взглядом.

Возможно, я и вправду испытывал к Рёко Куондзи какие-то особенные чувства, как предположил Кёгокудо. Но чем бы они ни были, они совершенно точно не имели ничего общего с любовью, или сексуальным влечением, или чем-либо еще, что обычно возникает между мужчиной и женщиной. Напротив – я ощущал в своем сердце строжайшее табу на любые подобные чувства по отношению к этой женщине.

Пока я лихорадочно размышлял, Ацуко Тюдзэндзи вновь пришла мне на выручку:

– Послушай, старший братик, мне тоже было бы очень интересно услышать объяснение. Откуда Энокидзу-сану могут быть известны подобные вещи?

– Все потому, что у него плохо с глазами. Он может видеть воспоминания других людей.

– Что?! – почти одновременно спросили я и Ацуко.

– Ну же, Кёгокудо! Пожалуйста, объясни это так, чтобы мы могли тебя понять, я очень тебя прошу. Он что, может читать мысли? Он – телепат, спиритуалист, ясновидящий или кто-то в этом роде? И какое это имеет отношение к тому, что у него плохо с глазами?

– Сэкигути-кун, ты что, забыл наш вчерашний разговор?

– Как я мог его забыть? Конечно, я его помню.

– Ну да, ну да… – Продавец книг покачал головой, пробормотал что-то себе под нос, приподнялся на подушке, чтобы устроиться на ней поудобнее, и посмотрел на меня так, словно давать какие-либо разъяснения по этому вопросу было для него самой тягостной и обременительной задачей из всех, которые его когда-либо просили выполнить.