Летом 41го.

   Увинарий и Петька стояли по сторонам этих скотов, держа оружие наготове, и откровенно развлекались. Это были уверенные, обстрелянные солдаты, которые знали - немцев можно бить и нужно бить. И кроме глубокого презрения эти окруженцы у них иных чувств не вызывали.

   Брать их в свой отряд я даже и не собирался. Сержант Никифоров был главарём этой маленькой банды, ну а его подчинённые банальные слабаки. Попали под влияние более сильного сержанта. Что с ними делать? Вот вопрос. С этими двумя понятно..., а вот сержант.... Это сволочь. Никуда он не уйдёт. В крайнем случаи, переместиться километров на двадцать и снова возьмётся за старое. Брать с собой...? Нееее, сержант опасный и по всей видимости весьма подлый тип, выберет удобный момент и ..... Да и старушка умерла.... Нет - надо быть жёстким.

   - Чьё оружие?

   - Наше, - солдаты из под поднятых рук, с надеждой смотрели на меня.

   - Сержант, давай список отделения.

   - Потерял, когда отступал..., - пробурчал сержант.

   - Потерял, когда драпал, - поддел его Петька, на что Никифоров блеснул глазами из под бровей.

   - Фамилия? - Спросил я правого бойца.

   - Красноармеец Аксёнов, - крепенький солдат, но глаза тускловатые, тупые.

   - Номер винтовки?

   - КН 183456.

   - Точно есть такая. И обойма полная. Понятно. А ты? - Спросил второго.

   - Красноармеец Сундуков. Номер винтовки ХР 345921.

   - И такая есть. Да, Сундуков, не даром на Руси фамилии давали, - я поглядел на солдата и рассмеялся, следом засмеялся Увинарий с Петькой и было отчего. Такой же плотный как и Аксёнов, но был какой то квадратный и угловатый. Сундук - сундуком. Тихо захихикал Аксёнов и заулыбался сержант, считая что самое страшное позади.

   - Ну а теперь, товарищ сержант, ваше оружие.

   Сержант перестал улыбаться, а глаза шкодливо забегали из стороны в сторону.

   - То есть, тоже потерял..., - удовлетворённо констатировал я. - Я так и предполагал. Вот Никифоров, странно получается. Документы потеряли, оружия тоже...., нет. Знаки отличия на петлицах отсутствуют.

   - Ну и что? - Угрюмо спросил Никифоров, - так получилось...

   - Что ты тут, пытаешься нас надуть, - внезапно вспыхнул Петька и, размахнувшись ногой хотел пнуть сержанта, но глянув на меня сдержался, - ты сука дезертировал. Бросил оружие, порвал документы и треугольнички с петлиц снял. Ни хера ты и никуда не пойдёшь. Так и будешь бандитствовать. Что ты тут песни нам поешь? Мы такие бои пережили, да сами нападали и вон у нас сержант Дюшков - всё как положено на нём. Товарищ майор, раненый и контуженный, а всё тоже как положено по форме. И не собираемся прятаться. И дальше фашистов будем бить. Правильно я говорю, товарищ майор.

   - Правильно, товарищ солдат. Правильно. Ну, что ж, пора принимать решение. Встать!

   Аксёнов и Сундуков вскочили и стали по стойке "Смирно". Никифоров же поднялся тяжело и нехотя. И Петька сильным толчком послал его к подчинённым, после чего встал справа от меня и, одновременно с Увинарием передёрнув затворы, направили автоматы на маленький строй, чем ввергли солдат в ужас, а Никифоров встревожено забормотал: - Э, э, товарищ майор, вы что задумали?

   - Слушай приговор. Я, майор Третьяков, именем Советской власти: Сержанта Никифорова за нанесение тяжких побоев, приведших к смерти деревенской жительницы Евдокии. За грабёж местного населения, за попытку изнасилования, за подрыв авторитета бойца Красной Армии, за подрыв авторитета Советской власти приговариваю к смертной казни, через расстрел. Красноармейцам Аксёнову и Сундукову объявить своё решение после расстрела сержанта Никифорова.

   - Товарищ майор, да вы что охерели что ли? Какой расстрел? Да вас самих расстреляют, когда узнают что вы убили сержанта Красной Армии без суда и следствия. Нееее, давайте, товарищ майор, заворачивайте обратно. Я согласен влиться в ваш отряд и полностью выполнять ваши приказы. И хочу бить фашистов.

   - О как? Сразу захотелось бить фашистов, а ведь пять минут назад ты этого не хотел, да и нечем тебе бить фашистов. Аксёнов и Сундуков - в сторону отошли. - Я поднял вальтер и стволом показал отойти от Никифорова. Но тот уцепился в Сундукова и заорал.

   - Вы куда, куда пошли? Стойте здесь..., - но Сундуков с ужасом глядя на пистолет в моей руке, с силой отдирал пальцы сержанта от своей гимнастёрки. Оторвал и отскочи в сторону к Аксёнову.

   Никифоров, вдруг поняв что на самом деле пришёл конец, рванул на груди гимнастёрку и надрывно закричал: - Стреляй, стреляй сволочь. Ненавижу... Жалко к немцам не успел....

   Сухой выстрел из вальтера прервал крики сержанта и тот, получив пулю в лоб, рухнул на траву: как будто из него выдернули металлический стержень. Я повернулся к онемевшим от ужаса Аксёнову и Сундукову: - Ну, что вот с вами делать? Не знаю... Ладно, стойте здесь пока, мы посовещаемся.

   - Ну что, парни, с ними будем делать? Что то мне не хочется их к себе брать: слабые и мутные они. Как ваше мнение?

   - Не, товарищ майор, - Петька загорячился, - на хрен они нам нужны. Подведут они или в спину стрельнут. Пусть идут сами. Одни.

   Я повернулся к Увинарию: - Ну а ты?