Летом 41го.

   Командир батальона побагровел и, медленно встав со стула, агрессивно наклонился над столом в сторону своего оппонента.

   - Мальчишка, ты кого обвиняешь...? - Зловеще прошипел Циммерман.

   - Господин майор, я попрошу вас...., - взвился с кресла Зейдель.

   - Сядь, обер-лейтенант, - рявкнул железным голосом старший офицер и Зейдель невольно подчинился командирскому голосу. - Ты кого тут хочешь обмануть? Меня и моих боевых офицеров...? Какие растерянные и разбитые окруженцы? Нас встретил шквал огня, хорошая оборона и такой неприятный момент, что все они были вооружены сплошь нашим оружием - автоматами и пулемётами. И их там было около двадцати человек. Только то, что мои подчинённые имели боевой опыт и привело к минимальным потерям. Хочу тебе ещё, обер-лейтенант заметить, что при осмотре заброшенного селения мои офицеры пришли к выводу что они спокойно там жили в течении двух недель. У тебя под боком и ты ничего не сделал, чтобы их уничтожить. Если ты, мальчишка, и дальше на меня будешь давить и шантажировать своей властью, то я сейчас приеду к себе в часть и изложу всё это в письменном виде и отправлю рапорт по инстанции. Только в конце рапорта попрошу приписать тебя, обер-лейтенант, под моё подчинение. - Майор замолчал, но продолжал тяжело смотреть на коменданта.

   Было очень неприятно выслушивать справедливые обвинения и Зейдель, проглотив обиду, решил смягчить майора, сглупил и предложил выпить. Но только усугубил неприязнь командира батальона. Майор щёлкнул каблуками, едко и сухо попрощался и убыл к себе....

   Дитрих поставил на подлокотник кресла наполненную рюмку и успокоительно похлопал друга по руке: - Ничего, Курт, не расстраивайся. Давай выпьем и поделимся своими соображениями по поводу этого Третьякова.

   Выпили, Краузе сразу же налил по второй и, чокнувшись с рюмкой друга, предложил снова выпить.

   Зейдель молча поддержал товарища и когда Дитрих через две минуты выставил тарелку с нарезанной колбасой, с удивлением почувствовал благотворное влияние алкоголя. Настроение повернулось в положительную сторону и утренний конфликт уже не казался удручающим и опасным.

   - А, пусть пишет. В конце-концов его батальон на время операции по прочёсывании был подчинён мне. Прочёсывание увенчалось успехом и быстро. Хутор, как подозрительное место указал командиру батальона я. Правда с подачи Дьякова, но кто об этом знает. Так что победителей не судят. Может, действительно, Третьяков после такой взбучки чешет дальше на восток. Тогда в районе наступит порядок - тишь и гладь, а я спокойно продолжу мероприятия сбору и отправке продовольствия в Германию.

   Это были только мысли, а в слух он произнёс: - Спасибо Дитрих за угощение и поддержку, но всё таки хотелось услышать твои соображения.

   Краузе вскочил из своего кресла и, в азарте потерев ладони друг об друга, энергично прошёлся по кабинету несколько раз: - Курт, дружище не расстраивайся. Я понимаю, что тебя со всех сторон терзают. Но у тебя есть друг - это я и я всегда буду на твоей стороне и всегда прикрою. Меня тоже спрашивают за все эти дела, не так конечно как тебя. Всё таки сзади меня стоит дядя. Поэтому, как только вчера стали известны подробности этой операции, я по своей линии доложил - Данная операция организована и удачно завершена благодаря настойчивости, компетентности и организаторским способностям коменданта района обер-лейтенната Зейделя. Так что не волнуйся и не переживай - дядя нас прикроет, если что...

   - Дитрих, спасибо, ты настоящий друг, - растроганно произнёс Зейдель и сам налил водку в рюмки, - давай за дружбу.

   - Давай, - жизнерадостно поддержал Краузе.

   Закусив, Дитрих перешёл на деловой тон.

   - Ты сегодня утром высказал следующую мысль, что вполне возможно майор Третьяков со своими оставшимися солдатами покинул район и ушёл в сторону фронта. Эх..., мне бы не хотелось развития такого варианта. Достойный противник, интересное противостояние. И мне, двадцатичетырёхлетнему обер-лейтенанту, до ужаса хочется переиграть сорокалетнего русского майора.

   - Ты надеешься его переиграть?

   - Оооо, не надо, Курт, такого пессимизма. У меня есть основания так думать. Смотри. - Краузе подошёл к стене с картой района и карандашом нанёс несколько отметок.