Летопись начала. От сотворения мира до исхода

6. Моисей не мог говорить о себе в третьем лице, говорить о своих добродетелях (Числ. 12, 3) и писать о своей смерти (Втор. 34).

7. До времени царя Иосии никто не знал о законе Второзакония о централизации культа (народ приносил жертвы на высотах), и само отрытие книги Закона (4 Цар. 22, 8-13) было временем написания Второзакония.

Наиболее известная в России точка зрения (встречающая, однако, все больше возражений на Западе) дает следующую датировку. Со времен Моисея идет ряд устных преданий (таких как Декалог), которые фиксируются Ягвистом (из Иудеи) ок. 850 г. до Р. Х., затем Элохистом (из Северного царства) ок. 750 г. до Р. Х., при Езекии два текста (или сейчас начинают больше говорить о преданиях) соединили в один, при Иосии (622 г. до Р. Х.) было опубликовано Второзаконие, накануне плена был составлен ряд законов книги Левит, во времена плена над текстом продолжают работать редакторы, и окончательный вид Тора приобретает благодаря Ездре (444 г. до Р. Х.). Вот какую картинку рисуют нам лжебогословы, для того чтобы лишить нас веры в Слово Божие.

Но давайте разберем все эти аргументы по порядку. Для начала заметим, что, изучая один и тот же текст, все исследователи делают самые разные выводы. Для одних Ягвист писал позже Элохиста, потому что Ягве более позднее имя Бога, чем Элохим (Эль), на самом же деле мы встречаем упоминание имени Ягве в документах Угарита и Эблы. Другие говорят, что Элохист зависит от Ягвиста, и потому он младше и т.д. Тору разорвали на мельчайшие клочки, которые не имеют сами по себе никакого смысла, и горе-исследователи не могут разобраться в том море преданий, влияний, интерполяций, которые они же сами и выдумали. Они пишут о разнице в стиле и жанре, причем не могут договоритья о том, где находится образчик того или другого стиля или жанра из-за отсутствия критериев для проверки их утверждений. Один из западных ученых пишет: «Непонятно, как современные западные критики решаются выносить суждение о различиях в стиле и словарном запасе Библии, не располагая никакими еврейскими письменными документами той же эпохи. Они отвергают предложение или просто формулируют их по-другому (везде, где текст противоречит их типичным „западным“ идеям о связи текста и его стиле). Они утверждают, что улучшают текст Библии, заменяя в нем редкие и малоупотребительные слова масоретского текста (т.е. слова, которых они не понимают или не ожидают встретить) другими».

Критики анализируют древний текст по критериям, о которых их автор и не помышлял, и удивляются, почему они не работают. Думаю, если бы мы применили их методику, например, к роману Томаса Мана «Иосиф и его братья», то нашли бы у него не менее десятка авторов и редакторов. Действия библейских критиков сравнимы с попытками микробиолога исследовать при помощи микроскопа звездное небо или с желанием оценить мастерство Бетховена, анализируя химический состав патритуры.

Более того, все эти работы основаны на факте молчания источников, подтверждающих любую их версию (за исключением авторства Моисея). Нет ни малейшего следа ни Ягвиста, ни Элохиста, ни Девтерономиста, ни любого другого предполагаемого праисточника ни в археологическом материале, ни в ссылках древних авторов. Ничего хотя бы чуть-чуть подтверждающего их теорию! Напротив, все древнейшие сохранившиеся тексты Торы уже существуют в нынешнем виде и не имеют никаких следов их предполагаемых источников.

В этих работах отсутствует комплексный подход, основанный на выявлении гармонии и непротиворечивости текста. Вопреки юридическому принципу презумпции невиновности, критики заведомо уверены в том, что данное произведение внутренне противоречиво и подложно, и они строят свои работы, исходя из этой посылки, на основе которой можно доказать все что угодно.

Теперь время рассмотреть по пунктам все обвинения против Моисея.