– Самого себя. Знаешь, Асур, я стар уже и дни мои сочтены, а признаться до сих пор сам себе боюсь, так хоть тебе… – генерал усмехнулся. – Не думал, что расскажу это когда-нибудь, да ещё и рабу, бывшему императору. Вот уж жизнь шутница… много лет тому назад жили три брата, одного отца дети. Выросли они и заняли высокие ступени в государстве своём. Когда отец их умер, двое старших поделили меж собой ту страну. Когда делили, один заставил самого младшего ложью, предать третьего брата и стал править в более богатой части того государства. Младшего сделал своим советником и тот хоть и распознал позднее обман, но испугался, виду не подал. В его жизни вскоре появилась женщина, которую он полюбил больше всего на свете. Гурани – ее звали, и была она рабыней, в собственности у старшего брата. Младший брат выкупил её через некоторое время и поселил в своём доме. Она была красива, что вечерний закат в горах. Чиста, как водопады в долине Амазура, но он все равно стыдился её и старался не появляться на людях вдвоём. В один прекрасный день, она осчастливила его, сообщив, что наследника носит в чреве. Счастье длилось недолго. Со дня на день должны были роды случиться. Однажды старший брат жестоко надругался над той женщиной. Она прожила ещё несколько дней и умерла в тот миг, когда на свет появился ребёнок. Младший брат в гневе, поначалу попытался отомстить, но затем, испугавшись, как и в первый раз, сделал вид, что ничего не произошло. Сын рос здоровым и крепким, но как оказалось позднее, был обделён умом, – Тур резко замолчал, как это часто бывало, и вновь уставился стеклянным взглядом перед собой.
– Ты Кубая помнишь, Асур?
– Помню.
– Кубай, тот ребёнок, а я его отец… – холодным слегка хрипловатым голосом произнёс генерал, – и он до сих пор не знает, откуда родом. Я сказал ему, как-то, что подобрал ещё несмышлёным, на пути из Марухана. Сейчас же наблюдая, как Кубай проводит всё время с твоим сыном, как он заворожено слушает его, и мне потом пересказывает странные и красивые истории – понимаю, что прожил жизнь впустую.
– Кто же братья твои, Тур?
– Мадиш и Орамин, что правит в Марухане. А я тот младший брат – трус, предатель, проживший жизнь в страхе и сожалении. Знаю, что боги мне приготовили особую участь, и я нисколько не буду просить о пощаде, ведь заслужил сполна. Ты же, император, бросил всё, и твёрдо ступая по земле, не предал ни себя, ни людей веривших в тебя, за сына готов землю грызть, а то, что бойцы погибли, так это не твоя вина в том. Они знали, на что идут и верили в тебя, верят и сейчас. Это о многом говорит! Ты ведь тоже верил, и вот поэтому никого не предавал. Мало кто пойдёт за своим командиром на плаху, а они пойдут. Я узнал их за то время, что находятся здесь и знаю, что говорю. Глупо выиграть войну, выступая против врага в одиночку. Это всего лишь отчаяние, вера в случай, но не предательство.
– Мне жаль, генерал, – тихо сказал Амур.
– Оставь жалость для других, мне она ни к чему. Я выведу тебя за пределы Дакана, сына верну. Бойцов твоих не смогу отпустить, это сразу станет заметно, и далеко вы не уйдёте. Один же сможешь выбраться.
– Не стоит этого делать, Тур. Ты ведь на такое же предательство толкаешь меня, и себя под лезвия палачей ведёшь. Оставив своих воинов здесь, я свершу недостойный человека шаг. Что Зору потом скажу? Он поймет, конечно, но сам я не пойму себя.
– А поймёт ли он, когда тебя разорвут на празднике Марана, а его собственная жизнь закончится в рабстве?! – вкрадчиво поинтересовался генерал. – Его ведь пока никто не трогает, что с Кубаем постоянно. Не станет меня, Мадиш быстро избавится от них обоих.
– Для чего тебе это, Тур?
– Не знаю. Может на закате жизни, хочу сделать то, что будет моим собственным желанием, настоящим. Хочу не испугаться в этот раз, не стать предателем. Но ты не представляешь, как это страшно, когда всю жизнь делал только то, что тебе приказывали. Даже когда тебя топтали, ты боялся сказать против, а теперь вот решился. Этот страх душил меня всю жизнь, что сон не шёл, а когда шёл, был ещё ужаснее яви. Вот уже более двадцати лет я не могу уснуть и проснуться полным сил, с радостью встречая рассвет. Во сне остаюсь наедине с собой, а это убивает, травит душу, заставляя ходить с ума от противного страха совести.
– Но ведь не так уж и стар. Бодрости в тебе, что молодой воин позавидует. Рано смерть зовёшь, генерал.
– Я не глуп. За долгую жизнь научился примечать разное. Мадиш средь воинов расспросы ведёт про меня. Спрашивает чепуху конечно, но я понимаю, что утомил его. Так что недолго осталось…
– Если уверен в подобном, что же не уходишь?
– Куда, да и зачем? Снова бежать? Всю жизнь прячусь от самого себя, теперь не хочу! А ты иди, император… иди и доведи начатое до конца, чтобы кровь с песком на зубах хрустела. Чтобы все братья, живущие на земле, не смели даже помыслить против крови родной!
– Знаешь, Тур, в другое время и в другой жизни плюнул бы тебе в лицо… – задумчиво сказал Амур.