Летописи Гарии. Нас больше нет

   Проходя мимо клетки с допрашиваемым только что рабом, император повернул голову и посмотрел на человека. Тот широко открытыми глазами, с каким-то воодушевлением смотрел на Амура, и вид его был, будто жадно напивался воды. Император узнал в нём бойца из отряда. Проходя дальше, он внимательно смотрел и на других рабов. Без труда удалось опознать ещё пятерых. Они так же смотрели на императора, и по их глазам было видно, что они всё поняли и помнят.

   В самом конце коридора, ожидавший охранник отворил решётчатую дверь последней камеры. Амур вошёл внутрь, клетка тут же захлопнулась с сильным лязгом. Генерал бегло окинул взглядом комнатушку, в которую поместили императора и, развернувшись, не спеша побрёл по коридору обратно.

– Знаешь, Асур, – произнёс вдруг Тур, обернувшись через несколько шагов – Ты хоть и раб, но первый, кого мне жаль…

   Амур ничего не ответил, а генерал, не дожидаясь ответа, быстро пошёл к выходу.

Глава 20

   Сколько времени прошло с тех пор, как император оказался в подземелье, ясно не было. Да и по большему счёту не имело значения.

   Поговорить со своими бойцами Амуру никак не удавалось. Бдительные охранники не позволяли произносить ни звука. Однажды вывели на прогулку на арену. Там, наконец-то выдалась возможность перекинуться несколькими фразами. Прогулки бывали приблизительно один раз в два-три дня.

   Оказалось, что воинов из его отряда здесь было около трёх десятков, почти все кто выжил тем летом. Из рассказов Мерьяна, когда-то командовавшего тысячей в армии императора до предательства Таримана, стало ясно, что выжившие бойцы в той нелепой бойне с сирхами, потихоньку собрались в своём зимовье. Ждали несколько дней, прочёсывали окрестности. Когда вышли к селению императора, кругом было пепелище. Решили идти по следу сирхов. Наткнулись на дозоры, обошли стороной, затем вышли на крупный отряд, выдали себя случайно, кто-то там же и лёг, остальных заковали. К зиме прибыли к стойбищам сирхов. Через несколько дней появились странного вида люди и забрали всех. Так они оказались здесь. Мерьян утверждал, что в других казармах для рабов есть ещё бойцы, но их он не видел, лишь слышал от других рабов. В подземельях арены находились только семеро, остальных распределили по другим местам.

– Уходить нужно, – прошептал Мерьян на очередной прогулке. – Их сломаем мигом, – кивнул он на охранников, стоявших по периметру арены. – Оружие заберём, прорвёмся…

– Обязательно, Мерьян, рано пока. Забрать кое-что нужно, тогда и пойдём, – прошептал в ответ император. – Знаешь, где держат остальных?

– Точно не знаю, но потихоньку отыщем. Вырвемся, – оптимистично ответил Мерьян.

– Что же раньше не уходили?

– Не знали куда, зачем…

– А теперь что?

– Теперь другое дело, ты жив, с нами, – улыбнулся боец.

– Нда… лучшего места для радостной встречи и не подобрать, – вдруг рассмеялся Амур в голос. – Но я безмерно рад, Мерьян, что вы сумели выжить…

– Молчать! – закричал один из охранников у периметра.

   Время тянулось неумолимо долго. Амур выдумывал план побега, перебирая тщательно все возможные варианты. Все его мысли были заняты только этим. В иной ситуации быть может и смирился бы с участью своей, но он обязан был убраться из этой страны и увести Зора. Тур иногда выводил императора за пределы арены и издали показывал сына, с которым постоянно находился Кубай – здоровенный боец, с площади торгов. Зор выглядел бодрым и весёлым. Амур успокаивался, что с ним всё хорошо и продолжал строить свои планы.

   Рабов иногда по одному, а то и группами выводили для участия в проверочных боях, когда прибывала новая партия. Императора же никто не трогал, и драться не заставлял. Мерьян рассказал, что на арене содержат самых сильных и выносливых. Держат их для проверок новичков. Кого-то из новых сюда определяют, кого-то в другие места. Амур давно понял, что их всех готовили к бойне, только что это за бойня и когда случится, понятно не было.

   Тур изредка приходил в подземелье, прогуливался молча по коридору. Император пытался у него что-то разузнать о сыне, но генерал делал вид, что не слышит и молча уходил. Крайние пару раз Тур появлялся в каком-то раздражённом состоянии, отчитывал охранников под надуманными предлогами, нервно расхаживал долго по коридору. Амур наблюдал за ним и понимал, что тот устал. Эта усталость присутствовала в выражении его глаз в последнее время всегда. С самой первой встречи с ним, Амур нисколько не сомневался, что генерал являлся воином чести. Его поведение вызывало уважение у императора, хоть он и был по другую сторону этой "битвы", но Тур не вызывал ненависти, как это было с Януром.

   Тонкий луч света в потолке был уже почти незаметен, что свидетельствовало о надвигающейся ночи. Расхаживающие лениво по коридору бойцы вдруг оживились. Кто дремал, в мгновение оказались на ногах, начав изображать бурную деятельность. Это означало, что в очередной раз пожаловал с проверкой генерал.