Летос

— Не отдам! — Хозяйка хутора встала на пути у мужа, который выводил из хлева совсем еще молодого, весело шлепающего языком лилового хрюля. — Не отдам! И себя погубит, и его! Что мы весной будем делать, когда лов начнется, указывающая?! Как проживем?!

— Я вернусь и верну, — тихо ответила Шерон.

— Оттуда?! — Женщина покачала головой. — Ты молода и не знаешь, что из тьмы нет возврата. Никто из живых не приходит. Только смерть. Вы сгинете там, а нам надо жить.

— Ни к чему это, Хлоя, — хмуро ответил мужчина. — Ты прекрасно знаешь закон — мы должны помогать указывающим, если это в наших силах.

— Помогать в чем?! Умереть?! — горько рассмеялась Хлоя. — Плохая это помощь!

— Вот, — сказала Шерон, снимая алый браслет с левой руки и протягивая его женщине. — Если мы не возвратимся через неделю, отправляйтесь в Арант, к герцогу. Покажите ему и расскажите о том, что я у вас забрала. Он все компенсирует. Сторицей. Вы знаете закон.

Хлоя, поколебавшись, взяла предложенный дар.

— Семь дней, — жестко сказала она. — Вы умрете гораздо раньше, чем они минуют.

Глава тринадцатая Опоздавший

Говорят, Тион так и не смог простить себе, что в тот день не был с Арилой. Он опоздал, и Гвинт улетел без него, забрав последнего летающего льва. У южан существует легенда, что призрак великого волшебника скитается по миру, стеная о том, что не предотвратил то убийство. И теперь ученик Скованного навсегда лишен посмертия. Ибо не ведает, что мертв, и хочет спасти Арилу. Но не может. Потому что прошлого не вернуть.

Старая легенда

Она откинула колючее одеяло и встала, ощущая, как холодный утренний воздух касается ее кожи. Квинт, проснувшийся несколько мгновений назад, приподнялся на локте, схватил ее за руку.

Схватил больно, до синяков.

Клеро повернула запястье, резко и с мстительным удовольствием, и он вскрикнул от боли, разжав пальцы за мгновение до того, как они оказались сломаны.

— Вернись ко мне, — попросил он.

Женщина лишь презрительно фыркнула, тогда Квинт дернул ее за голень, точно капризный ребенок, дотянувшийся до вожделенной игрушки.

Та, охнув, упала, и он, заухмылявшись, навалился на нее сверху лишь для того, чтобы пропустить быстрый, точно взмах крыльев стрекозы, удар обеих рук. Вспышка боли пронзила голову, ослепила, дезориентировала. Квинт ощутил, что она, словно угорь, выскальзывает из его объятий, попытался лбом попасть ей в лицо.

Не вышло.

Большой палец Клеро проворным хорьком юркнул во впадину ниже его гортани, и мужчина, зашипев от боли, откинулся назад, пытаясь восстановить дыхание.

Женщина, усмехаясь, встала, глядя на то, как ее партнер пытается восстановить зрение, и ударила его подъемом стопы в губы. Не так сильно, чтобы выбить зубы или сломать шейные позвонки, но достаточно для того, чтобы получить от этого действа удовольствие.

— Достаточно с тебя?

Он сплюнул кровь, улыбнулся так, что стали видны покрасневшие резцы:

— Вернись, я все прощу.

— Перетерпишь.

— Тварь! — сказал без злобы, с удовольствием и облизал соленые губы, наблюдая за тем, как она ищет разбросанную по полу одежду, ногой откидывая в сторону меч.

Кожа Клеро казалась молочно-белой и вместе с длинными черными, сейчас тускло блестящими волосами, доходящими ей до середины спины, делала ее похожей на Плачущую Эн, кровожадного призрака, в которого верили на его родине, в Фихшейзе.

Татуировка на ее спине — четыре серо-черных мухи с розоватыми прозрачными крылышками и зелеными глазами, заставила Квинта усмехнуться. На его спине было три паука, и он знал, как ее можно задеть:

— Тебе не нравится моя паутина?

Та резко обернулась:

— Не зли меня!

— А если разозлю? Накажешь меня?

Клеро лишь дернула плечом, натягивая на узкие бедра кожаные штаны с распущенными завязками.

— У нас нет времени на игры. След остывает, а до Нимада еще плыть и плыть. Мы можем застрять здесь на всю зиму.

— Мне бы этого не хотелось.

— Тогда вытаскивай свое жирное брюхо из-под одеяла и одевайся.

— Быть может, позже. — Квинт потянулся, вновь облизал разбитую губу.

— Шрев надеется на нас.

— Думаешь, он не приедет?

— На Летос? Учитель оставил ее нам. Это испытание. Я не хочу его подвести. Но с ней придется непросто.

Зеленые глаза толстяка прищурились:

— Мне показалось, или у маленькой мухи в голосе проскользнуло сомнение?

— Маленькая муха, в отличие от прожорливого паука, сохраняет разум. Лавиани не мягкотелый крестьянин. — Клеро стояла с голым торсом, не ощущая холодного воздуха, разлитого по комнате.

— Ты никогда ее не боялась.

— Я никогда не сталкивалась с ней. Она была на стороне Ночного Клана, если помнишь. Не было повода опасаться.

— Лавиани всего лишь старуха.