Льется с кленов листьев медь

Слышен голос к Человеку:

– Красивый, кто будешь?

Человек. (Весело). Буду?! Какой есть – всегда такой буду.

– Позолоти ручку!

Человек. Ой, ну что у вас за интерес – одно и то же всегда. Я вам лучше всяких денег подарок сделаю.

– Золото дашь, камней самоцветных?!

Человек (В комнату Ване). Вот народ однозначный, и чего он их воспевал? (В окно). Лучше золота, ромалы, лучше – сейчас Пушкин к вам придет!

Голоса:

Сам Пушкин?!.. Правду, говоришь?!.. Ай, радость, все от зависти умрут – мы Пушкина видели!

Человек. Вон, гляньте, уже и идет! (Высовывается, показывает вбок рукой).

Шум радостных голосов.

Гитара пробует мотив, голоса чуть вначале расходятся, но быстро сливаются:

К нам приехал, к нам приехал Сан Сергеич до-рогой!

Саша-Саша-Саша,

Саша-Саша-Саша,

Саша-Саша… Саша-Саша, Са-аша будь здоров

Будь здоров, Будь здоров, Будь…

Ваня. Эй, чегой-то они!

Человек. (Уступая ему у окна). Стаканчик шампанского, всего. Не повредит.

Голоса спрашивают, почему долго к ним не приезжал, про памятник нерукотворный, куда не зарастет тропа и проч.

Человек. Оставь их, Вань, ты чаю мне налить собирался. И окно лучше прикрой – голоса эти канальские только для песен пригодны, а мелят всегда одно и то же.

Ваня закрывает окно, становится тихо.

– Двойную заварку?

– Спасибо.

– Князь, вот вы намекали на сговор между Иудой…

– Не намекал, я прямо спросил – что за спектакль?

– Ну-да, и вроде бы для того они, чтоб низость человеческую показать. А чего тут специально показывать-то… пейте, пожалуйста, князь… меньше ее-подлости разве было в то время?

– Никогда не было меньше. (Отпив с удовольствием). Да и больше не было – потому что всегда под самую завязку. (Напряженно и недовольно). Вот не могу понять, чего они тогда замутили.

Пауза.

Ваня. Действительно, зачем нужен крайний?

Человек (Вздрагивает). Стоп!.. Как недавно поэт произнес – от правильного слова окончательный смысл является?

Ваня. Вроде того.

Человек. Ты сейчас это правильное слово нащупал.

Ваня. Э… шутка, да, князь?

Человек. Нет, в самый серьез. «Крайний», ты сказал, зачем им «крайний». А по-другому – «нижний». Это что получается, каждый, сколько он не напакостит, может сказать: «Всё ж я не самый в этом мире дурной. Вон, Иуда, вот это гад, ух, мерза-авец! А я еще ничего». Между прочим, так при еврейских погромах и говорили, крестами себя осеняя, – и в Европе, и здесь. Для чего, скажи пожалуйста, нужно, чтобы любой негодяй утешался – есть еще хуже меня?

Ваня. (Подумав). Ну, не знаю. Сказано ведь, что «пути неисповедимы».

Человек. Это о другом сказано. Не всё можно разъяснить до конца обычному человеку. «Ис-поведать» означает поведать полностью – исчерпывающе. Нет, тут другое, и никак не могу ниточку ухватить – зачем мерзавцам самодовольное утешенье давать?

Ваня. Чтобы надежда оставалась.

Человек. Как?

Ваня. Ну, чтоб человек окончательно себя не зачеркивал.

Человек. Не получается, Ваня. Из практики не получается – никакой низости не стесняются.

Ваня. (Заметив что-то в окне). Цыгане уходят, вон уже у ворот.

Человек. А наши?

Ваня. Вроде сюда направились. И разговор у них… э, если не ошибаюсь…

Человек. Что?

Ваня. Да кажется… опять изменения будут.

Человек. Ну увидим сейчас. Кипяточку немного плесни.

Ваня добавляет в полу отпитый стакан; передает, Человек делает глоток.

– У… хороший чай.

Делает еще глоток.

В коридоре слышны неразборчивые голоса.

Входят Иуда и…

Иуда. Вот Жорж (слегка усиливая имя голосом) говорит: цыгане водятся по всему миру, но только в России имеют религиозное почти значение.

Ваня. В каком смысле?

Жорж. К ним ездят как в храм, потому что с теми же целями – душу раскрыть. В церкви она робка и стыдлива, а у цыган – требовательная, жалуется на всё, а то и слезы льет, что мало ей.

Человек. Метко, Жорж! А самое любопытное – всё в один день: утром в церковь, вечером к цыганам. И никак эта душа предпочтенье сделать не может. Оттого что темную волю любит? Или рабства божьего света боится?

Жорж. (Взволновано). Я совсем к такому не вел, князь, вы мои слова слишком вольно трактуете. И как это, помилуйте, свет поработителем может быть?

Человек. Может… если освещает, чего видеть не хочется. Если от него невтерпеж, а деваться некуда. Так, Иуда?

Аккорды гитары:

тара-тара-та-та-та,

тара-тара-та-ра,

Две-е гитары, за стеной, жалобно заныли, эх, вся душа, полна тобой – ты ли это, ты ли-и!

Жорж. Как простотой сердца глубокого смысла можно достичь!

Человек. Вы о чем, Жорж? Тут на несколько пьяных слез.

Жорж. Нет, тут гораздо более – «вся душа полна тобой» – ведь глубже и страшнее не скажешь.

Человек вскидывает брови; Ваня тоже удивленно смотрит и робко спрашивает:

– Страшнее?

Жорж. Что страшнее, Ваня, когда собственной души уже вовсе нет?

Человек. Э-то интересно.