Летучий голландец

Руна была девушка, мечтательница. Так охарактеризовал свою невесту Сотл. Он увидел ее во сне и сделал куклу из древесных стружек, и скроил ей платье. Кукла получилась в человеческий рост, и это куклу отнимал у Сотла одуванчик Пирос.

В иллюминаторе была утренняя заря.
Над морем летало что-то с розовым гребешком.
Играла гитара.
Офицер Сотл вышел на палубу, спотыкаясь. Так уж он был устроен: в любых обстоятельствах он спотыкался. И это было хорошо: лучше спотыкнуться девяносто девять раз, чем один раз висеть на рее. Так, несколько дней назад лейтенант Гамалай сообщил капитану: «Упал большой обеденный колокол»,— сказал Гамалай, и глаза у него забегали по лицу, как ртутные шарики. «Что с Сотлом?» — немедленно отреагировал капитан. «Сотл не только из любопытства спотыкается около колокола. Тут имеют место обстоятельства, требующие внимательного расследования материалов и обобщения туманной личности этого офицера»,— настаивал Гамалай. «Что с Сотлом?» — заиграл капитан. «Пока ничего существенного. Голова его разбита вдребезги. Мне не удалось добиться от него никаких признаний. У него, видите ли, предсмертные конвульсии».
Какое бы несчастье ни произошло на корабле, жертвой любого несчастья был мечтатель Сотл. Поэтому его все любили. Все с большим сочувствием прислушивались к его нечеловеческим стонам.

— Где же счастье? — спросил Сотл капитана Грама.

Капитан подбрасывал кортик, и кортик вспыхивал в воздухе.

— Счастье — там! — Капитан протянул свободную руку.

Сотл внимательно посмотрел в ту сторону, но счастья Сотл не увидел. Там был голубой воздух и летала одинокая птица.

Поэтому Сотл признался:

— Не вижу я счастья там, капитан.

— Этого еще не хватало,— сказал капитан.— Поживешь — увидишь.

Одинокая птица улетела. Это была и не птица, а так, комар, оптический обман: комар летал перед самыми глазами, и капитан принял его чуть ли не за птицу Феникс.