Лев Боаз-Яхинов и Яхин-Боазов. Кляйнцайт

Я там говорил про Кляйнцайта, что не достанется ему тебя держать, сказал Лазарет, Эвридика и все такое – так вот, я это не в том смысле, как ты подумала. Я имел в виду – в конечном итоге, знаешь, на долгом пробеге. Ты можешь быть его, пока его хватит.

Или пока меня хватит, сказала Сестра. Или покуда хватит всего. Я не заглядываю вперед.

Как бы ни нравилось тебе выражаться, сказал Лазарет, я не стану вмешиваться. Просто жду, пока все идет своим чередом. Я тоже хочу преподнести тебе подарочек.

Как это мило, сказала Сестра. Ничего подобного от тебя не ожидала.

Да пустяки, сказал Лазарет. На следующей неделе Кляйнцайт, вероятно, слег бы с гриппом, однако я направил болезнь в другое русло. Теперь, думаю, сляжет доктор Буйян. Конечно, Кляйнцайт, возможно, все равно заболеет, но неделей позже. По-настоящему изменить что-то я не могу.

Но лишняя неделя без этого – тоже прелестно, сказала Сестра. Спасибо большое.

Кхм, произнесло Слово. Мы еще не встречались.

Нет, ответила Сестра. Я не узнаю ваш голос.

Неважно, сказало Слово. У меня для вас тоже подарок.

Как это славно, столько подарков, сказала Сестра.

Где б ни оказалась тачка, полная клади, сказало Слово, вы будете там же.

Это подарок? – спросила Сестра.

А то, ответила Слово.

Спасибо, сказала Сестра. Вы все так добры.

LVI. Увидимся

Середина ночи. Сестра в спальне спит, у нее двухнедельный отпуск из больницы. Кляйнцайт не спит у простого стола хвойного дерева в голой гостиной. На стене тикают часы Сестры, в углу навалены ее туркменские подушки вместе с ее бархатным слоником, войлочным кроликом, сияющей каской. В блюдце на простом столе хвойного дерева горит свеча. Страницы желтой бумаги громоздятся все выше.

Ху ху, хриплый шепот у дверей. Кто-нибудь не спит?

Это профессиональный визит или светский? – спросил Кляйнцайт.

Светский, ответила Смерть. Оказалась вот поблизости, решила заглянуть.

Кляйнцайт открыл дверь, они прошли в гостиную. Кляйнцайт сел на стул, Смерть уселась на подушках в углу. Покивали друг другу, улыбнулись, пожали плечами.

Банан будешь? – спросил Кляйнцайт.

Спасибо, ответила Смерть. Я не ем бананы. Как дела-то?

Не могу жаловаться, ответил Кляйнцайт. В день пара страниц. С завтрашнего дня опять выхожу попрошайничать.

У тебя порядочек, сказала Смерть. Тут у меня для тебя подарок.

Какой? – спросил Кляйнцайт. Без фокусов, надеюсь.

Без фокусов, подтвердила Смерть.

Где он? – спросил Кляйнцайт. Я ничего не вижу.

Потом скажу, ответила Смерть.

Кляйнцайт закурил, посидел при свече, покурил. Я все хотел сделать кое-что, сказал он. Только не знаю, смогу ли.

Что? – спросила Смерть.

Кляйнцайт вытащил из ящика простого стола хвойного дерева пузырек черной туши и толстую японскую кисточку. Взял лист желтой бумаги, окунул кисточку в тушь, занес над бумагой.

У тебя получится, подбодрила его Смерть.

Кляйнцайт коснулся кистью бумаги, одним гладким взмахом вывел жирный черный круг, славный и круглый.

Вот он, сказала Смерть. Мой подарок.

Спасибо, ответил Кляйнцайт. Он прикнопил желтую бумагу к стене рядом с часами. Пойдем прогуляемся, сказал он.

Они спустились к реке. Фонари на набережной были темны, но уличные фонари еще горели. Ночь почти прошла, против бледневшего неба чернели мосты. Холоден воздух – и влажен. Бегущая река плескалась у стены, стекая к морю. Никакая луна не освещала голову Орфея, куда б та ни плыла. Бок о бок с Кляйнцайтом, размашисто скакала Смерть, ее черная спина подпрыгивала. Никто ничего не говорил.

Я сверну здесь, сказала Смерть, когда они подошли к третьему мосту. Увидимся.

Увидимся, ответил Кляйнцайт. Проводил взглядом маленький черный уходящий прочь силуэт Смерти – тот вздымался и опадал, пока она размашистыми скачками удалялась прочь под уличными фонарями.

Благодарности издателей перевода на русский язык