Лев Боаз-Яхинов и Яхин-Боазов. Кляйнцайт

Что что что? – сказал Кляйнцайт. Почему все постоянно должны говорить загадками? Все же достаточно ясно. Когда проснусь – все тебе расскажу. Ничего не нужно записывать, это совершенно очевидно, вообще-то так просто.

Очень хорошо, сказал Лазарет. Вот ты проснулся. Рассказывай.

Что рассказывать? – спросил Кляйнцайт.

То, что обещал мне рассказать, ответил Лазарет. Что, как ты сказал, совершенно ясно.

Не знаю, о чем ты, сказал Кляйнцайт. Перестал бы ты мне докучать.

Вполне, отозвался Лазарет. Па-ка. Пыхти дальше.

Постой, сказал Кляйнцайт.

Нет ответа. Пых пых пых пых, изображал экран. Если бы ко мне присобачили такую штуковину, я стал бы дожидаться, чтоб она остановилась, подумал Кляйнцайт, почесывая грудь там, где крепился электрод. А, значит, эта – моя.

– Как мы себя чувствуем сейчас? – спросило знакомое лицо. – Должен сказать, выглядите вы гораздо лучше, чем раньше. Столько хлопот с вами было, когда вы появились, хе хе. Казалось, вы вполне готовы склеить ласты.

– Вы не доктор Розоу, – произнес Кляйнцайт. – Тот не говорит «хе хе». И лицо у него другое.

– Доктор Розоу в отпуске, – сказал человек с «хе хе». – Я доктор Буйян.

– Ничуть меня не удивляет, – сказал Кляйнцайт. – Фолджер Буйян?

– Да. Откуда вы знаете?

– Так бывает, – ответил Кляйнцайт. – Полагаю, меня вы не знаете.

– Вообще-то нет, – сказал доктор Буйян. Его повзрослевшая уродская рожа была раздражающе властной. Зубы у него перестали быть желтыми. – Мы встречались?

– Где-нибудь на вечеринке, – ответил Кляйнцайт. – Трудно сказать. Специализируетесь по стреттам, так?

– Вообще-то да, хе хе. Откуда вы знаете?

– Должно быть, прочел где-нибудь. Вы знамениты?

– Финишировал первым в прошлогодней регате в Бискайском заливе, – сказал доктор Буйян. – Вы могли видеть мой снимок в яхтенном журнале у кого-нибудь в приемной.

– Откуда вы знаете, что я на него не подписан? – спросил Кляйнцайт.

– Да, разумеется, такое очень может быть. Почему бы и нет.

– Как называется ваша яхта?

– «Атропос». Хе хе.

– Славное имечко, – сказал Кляйнцайт.

– Хорошая лодка, – сказал доктор Буйян. – Что ж, старина, вам лучше отдохнуть, попривыкнуть. А мы за всем присмотрим, подумаем, что с вами делать. – Он добродушно стиснул Кляйнцайтово плечо, отошел.

Он-то нипочем не сляжет в постель, а я не стану врачом, подумал Кляйнцайт. Природой вещей такого не предусмотрено.

Когда он проснулся, шторки вокруг его койки, должно быть, задернули. Теперь их раздвинули, и он оглядел койки напротив и рядом. Опять то же самое. Тут были Бакен, Сырополз, Никчемс. Привет, привет, привет. Кивки и улыбки. Да, я опять вернулся, меня же за уши не оттащишь. Слева от него Нокс, справа Вардак. У Вардака на тумбочке «Тайный агент». Радж, Макдугал, за ним Шварцганг, все еще пыхтит. Сразу за ним – Рыжебородый. Рты шевелились, появлялись слова. Зашевелился его рот, появились слова. Лица вернулись к газетам, кислородным маскам, сну, кашлю, отхаркиванию. Окно теперь было далеко. М-м-м-м, произнесла койка, прижмись ко мне крепче, любимый. Кулаки Кляйнцайта слабо отбивались от ее жарких объятий. О Боже, где Фукидид? Не здесь. Дома. Ни бритвенного прибора, ничего. Во что он одет? Больничная пижама, слишком велика, штаны спадают. Ах да, он пытался нагнать Смерть, чтобы расслышать песенку, совсем уж было удалось. Хитрый старый шимпанзюк! Где Сестра? Еще день, ее пока нет.

Нокс смотрел на него по-мужски. Из-под нескольких газет он что-то вытащил, передал Кляйнцайту. Неприличные картинки? – подумал Кляйнцайт, принимая это. Нет, каталог. Рукописный шрифт, серебром по черному глянцу: «Гробы от “Быстр-Упак”». Перед картинками – предисловие: