Лев Майсура

Старик протянул руку, и Джеймс горячо потряс ее. Канонир отправился к своей пушке, а Джеймс побежал к капралу, который уже строил рекрутов.

Темнокожие лодочники в белых тюрбанах и набедренных повязках взялись за весла и шесты. Баркас отошел от «Ганнибала». Глядя на медленно удалявшийся высокий, обшитый медью борт корабля с плотно захлопнутыми орудийными портами, Джеймс испытывал чувство, будто он теряет нечто надежное и прочное.

А с берега надвигался незнакомый мрачный город с высокими крепостными стенами, с башнями и рвами. В стороне виднелся лес мачт — там были доки.

Первым с баркаса соскочил Сандерс. На сгибе руки у него болтался увесистый узел. То была его добыча — результат ночных карточных баталий в кубрике «Ганнибала».

— Нижайший поклон, мамаша Индия! — крикнул он и, сорвав с головы шапку, шутовски раскланялся на все четыре стороны. — Принимай джентльменов Альбиона!

Вслед за Сандерсом на мокрый песок спрыгнули и остальные рекруты. Каждому хотелось поскорее оказаться на твердой земле. Однако капрал, едва очутившись на берегу, заорал:

— По ранжиру становись! Отсюда — прямо в казармы. Из строя не выходить — иначе военный трибунал!

Из рекрутов один Билл Сандерс имел мужество препираться с ретивым капралом. Так было и сейчас.

— Черт тебя побери, капрал! Где твоя совесть? — возмутился он. — Дай хоть оглядеться немного. Налижешься еще, успеешь!

Капрал, с презрением оглядев тощую фигуру Сандерса, глубоко вздохнул и смачно сплюнул. Судя по всему, Сандерс попал в точку. Капрал действительно был одержим именно этим желанием.

Рекруты кое-как построились в колонну.

— Смирно! — рявкнул капрал. — Шагом марш!

И будущие солдаты благородной Ост-Индской компании зашагали к городу, навстречу неизвестной жизни.

Гонец из Мадраса

В самом начале декабря 1782 года по дороге на Читтур со стороны Мадраса брел одинокий путник, гоня перед собой пару быков. Темнолицый, с гривой тронутых сединой волос, он ничем не отличался от странников и пилигримов, которых всегда множество на дорогах Декана. Лишь могучее сложение и сабля у пояса выдавали в нем воина. Он походил на ветерана сипая[7], который после долгой службы в армии какого-нибудь деканского владыки возвращается в родную деревню.

На спине у одного быка болталась торба с нехитрым скарбом хозяина. Усталые животные едва шли, низко опустив головы с выкрашенными охрой рогами. Хозяин тоже устал, и ему тяжелее обычного казались сабля и длинная бамбуковая палка.

Солнце уже начинало клониться к западу. Вершины далеких горных цепей окрасились в сине-фиолетовый цвет.

— Чало, бете![8] — покрикивал путник на быков и колол их острым концом палки или крутил им хвосты. Быки нехотя убыстряли ход, почти бежали, отчего начинали громко звенеть подвешенные у них на шее колокольчики, но вскоре снова переходили на прежний тяжелый шаг.

Где-то неподалеку разместился военный лагерь. На отдаленных холмах маячили конные дозоры. По обе стороны дороги в поле маршировали сипаи — в белой форме и таких же белых тюрбанах. На всех были пояса с перекинутыми через плечо кожаными ремнями, которые поддерживали сумки с боевым припасом. Некоторыми отрядами командовали французские унтер-офицеры. Их голубые брюки и красные мундиры резко выделялись среди одетых в белое сипаев. Французы посвящали сипаев в таинства европейского военного строя, учили их ходить в штыковые атаки; команды на персидском языке перемежались крепкими галльскими выражениями.

Путник зорко наблюдал за всем, что происходило вокруг. Вдруг он услышал цоканье множества копыт и заливистое ржание, и из-за соседнего холма появился большой конный отряд. Щетинясь длинными пиками, колонна всадников стремительно двигалась прямо на восток. В голове колонны развевалось зеленое знамя.

— Знамя Хайдара Али! — пробормотал путник. — Они направляются к Мадрасу...

Путник невольно схватился за саблю, но тотчас же отдернул руку, увидав, что слева к нему скачут совары[9] боевого охранения. Их командир круто осадил коня.

— Кто ты и откуда? — спросил он.

— Я бывший сипай наваба[10] Мухаммада Али. Ушел со службы и иду наниматься к Хайдару Али, — сказал ветеран. — А быков хочу продать на базаре. Скажи, далеко ли до лагеря?

Командир оглядел мощную фигуру ветерана и не спеша ответил:

— Полтора коса[11], не больше. Сдается мне — ты хороший воин. Поступай ко мне в отряд. Я дам тебе доброго коня и положу хорошее жалованье. У меня не хватает соваров.

— Спасибо, хан! — сложив на груди руки, отвечал путник. — Но я уже договорился с одним джукдаром[12] Хайдара Али. И я держу свое слово...

— Ну, гляди...

С этими словами командир поправил на плече небольшой круглый щит, подтянул пояс с заткнутыми за него пистолетами и махнул рукой. Отряд взял с места в карьер, догоняя ушедшую колонну.

— Пронесло! — выдохнул с облегчением путник. — Слава тебе, святой Ранга! Хуже нет оказаться одному в открытом поле. Видно со всех сторон, как цаплю на болоте...

С недоброй усмешкой ветеран долго глядел вслед отряду.