Лев Майсура

— Это довольно запутанная история. Хайдар Али выступил на стороне Франции вскоре после того, как в феврале 1778 года Людовик XVI объявил нам войну. Войска Компании тогда отняли у французов Пондишери, к югу от Мадраса, а потом — порт Маэ на Малабаре[2]. Хайдар Али рассвирепел, когда ему стало известно, что мы прошли к Маэ через его малабарские владения, даже не сообщив ему об этом. Затем он узнал, что мы поддерживаем его давних врагов — маратхских[3] сардаров[4]. Словом, назревала война с Майсуром — вторая по счету. Французы, конечно, были в восторге. Они поспешили заверить Хайдара Али, что помогут ему людьми и вооружением, и тот со стотысячной армией спустился с майсурского плато в Карнатик[5]. Типу совершил несколько опустошительных конных рейдов по владениям Компании. Положение стало трудным...

— Типу? — переспросил капитан Макдональд. — А это что за птица?

— Сын и наследник Хайдара Али, — процедил полковник сквозь зубы. — Старательный исполнитель его воли и редкий негодяй.

— Надо было бы вывести их из игры, сэр. Посулить им что-нибудь, — заметил капитан.

— К сожалению, это не так-то просто. Хайдар Али — главная пружина коалиции. Французы для него — временные союзники. Он добивается верховной власти над всей Южной Индией, и сил у него немало. Из-за этого канальи Компания последнее время почти не выплачивает дивидендов... — полковник с минуту свирепо пыхтел трубкой. — Но мы найдем управу и на Хайдара Али, и на его сына... Впрочем, пора спать, джентльмены. Спокойной ночи!

Полковник ушел к себе в каюту. Двое оставшихся некоторое время хранили молчание.

— Как видно, с именами Хайдара Али и Типу у полковника связаны неприятные ассоциации, — заговорил, наконец, майор. — И не только в смысле материальном. Насколько я понял — вы из Америки?

— Недавно оттуда, — подтвердил капитан.

— Я слышал, что дела там обстоят неважно.

— Не то слово, сэр! Они идут из рук вон плохо! В прошлом году лорд Корнуоллис сдался мятежникам под Йорктауном. А сейчас французский флот приносит там массу неприятностей коммодору Джонсону. Шансов поправить дела в Америке — никаких. Еду попытать счастья в Индии. Говорят, там можно быстро сколотить состояние...

— Что ж, в добрый час, капитан!

От капитана не укрылась нотка сарказма в голосе собеседника.

— А вы, майор Вильямс? Разве вы не за тем же отправились в такую даль? — холодно спросил он.

— Видите ли, в Индии мне уже приходилось бывать не однажды. Я этнограф и лингвист. На этот раз я хотел бы поближе познакомиться с языками и обычаями народов Декана[6]...

— В Америке для вас тоже нашлось бы немало всяких занимательных штучек, — усмехнулся капитан. — Взять хотя бы милый обычай индейцев скальпировать своих врагов..

— Увы! Это стали делать и европейцы, — возразил майор. — И особенно при лорде Корнуоллисе.

— Отличный метод вести счет убитым краснокожим!

Капитан и майор потолковали еще немного и разошлись. Джеймс, который не дыша слушал интересный разговор, подумал: «Уж не этот ли Вильямс написал книжку об Индии?»

Плавание подходило к концу. В безоблачном небе парили птицы. Матросы и рекруты целыми днями чинили паруса, скоблили палубы, до блеска драили пушки и медные поручни. Под бушпритом была заново побелена деревянная фигура карфагенского полководца, имя которого носил корабль.

Однажды, ранним утром, с марса раздался, наконец, долгожданный крик «Земля!», и канониры бросились на верхнюю палубу. Джеймс тоже кинулся наверх. На горизонте он ясно увидел затянутые дымкой вершины гор, над которыми подымалось громадное, словно обагренное кровью солнце. Индия! Там ждут его необыкновенные приключения. Там отец...

Несколько дней «Ганнибал» шел на юг, к Бомбею, не теряя из виду индийского берега. Барабаны всякий раз играли боевую тревогу, когда вдали показывался высокий узкий парус. Это были маратхские пираты. По ночам они подкрадывались так близко, что их приходилось отгонять пушечными выстрелами. Пираты могли взять на абордаж даже крупный военный корабль, как уже бывало у берегов Малабара.

Смутные очертания полуострова Колаба возвестили, наконец, о близости Бомбея. Вскоре на борт был принят лоцман — здоровенный краснорожий детина, и «Ганнибал», неся лишь нижние паруса, начал медленно втягиваться на рейд Бомбея. Отсалютовав пушечными выстрелами бомбейскому форту и военным кораблям на рейде, «Ганнибал» спустил якоря в сине-серую воду залива и замер на месте. Долгое и опасное путешествие во много тысяч морских миль было закончено.

Из порта вышел большой черный баркас Компании, чтобы принять с «Ганнибала» рекрутов.

Канонир, вернув Джеймсу деньги, говорил ему на прощание:

— Жаль мне расставаться с тобой, Джимми! Славный ты парень. Об отце своем по здешним кабакам порасспроси. Может, встретишь кого-нибудь, кто слышал о нем.

Старик помолчал немного.

— Напоследок два совета, Джимми. Не прикасайся и впредь к чарке с ромом — губит он нашего брата. А на поле боя не суйся в те места, где много народу, — туда как раз и летят вражеские пули. Понял?

— Понял, дядя Том. Спасибо вам!

— Ну, желаю тебе успехов. Прощай!