Лев Майсура

Джеймс поблагодарил полейю. Весь день его трясла лихорадка: решалась его судьба! Когда наступила ночь, он крепко скатал одеяло, насыпал соли в тряпицу и спрятал в тюрбане кресало. Погода благоприятствовала его замыслу. Дул сильный ветер, от которого тревожно шумели деревья в лесу. Убедившись, что деревня уснула, Джеймс выскользнул из хижины и зашел за житницу. На вышке смутно темнела фигура сторожевого кодагу — он напряженно вслушивался в лесной шум. Где-то совсем рядом затрубили слоны...

Лаз, о котором говорил Аччху, прорыли недавно собаки. Джеймс осторожно пролез через него и оказался по другую сторону частокола. Отсюда было рукой подать до опушки. Он отыскал спрятанные киркутти и сумку и в последний раз оглянулся на деревню. К его большому удивлению, в другой стороне долины появилась громадная тень, которая быстро двигалась к частоколу. Через минуту оглушительно ударило фитильное ружье. Раздались трубные звуки, треск частокола и вопли жителей окка. Старый клыкач атаковал деревню своего обидчика...

Нельзя было терять времени. Не оглядываясь больше, Джеймс со всех ног пустился бежать прямо на запад по едва различимой лесной дороге. Ему было жутко. Кругом раздавались тревожные шумы и звериные голоса. Слышался глухой рык вышедших на ночную охоту тигров. Джеймс держал наготове киркутти. Вскоре тропа стала почти неразличимой во тьме, и вторую половину ночи Джеймсу пришлось просидеть на дереве. А ранним утром — снова безостановочное движение на запад. Разжигать костер в лесу было рискованно. Приходилось довольствоваться сырым рисом и нежной мякотью молодого бамбука.

Через пару дней на лесной тропе, за причудливыми изгибами которой осторожно следовал беглец, начали происходить странные вещи. В обе стороны по ней сновали курьеры с факелами. Тяжело нагруженные рисом караваны, следовавшие на Малабар, вдруг повернули обратно. Иные из кодагу даже оставляли быков и мешки с рисом своим полейя, а сами спешили к деревням. И вскоре вместо мирных караванщиков по тропе заспешили на восток толпы вооруженных воинов в кожаных и лубяных шлемах. Из громких возбужденных разговоров Джеймс понял, что махарадже Курга удалось ускользнуть из горной крепости, где его держали заложником сначала Хайдар Али, а потом Типу. И лесные воины спешили встать под его боевое знамя. В который раз Кург восставал против Майсура!

Еще несколько дней тяжелого и опасного пути в лесах и Гатах, и с высоты перевала беглец увидел сизую гладь Аравийского моря...

Небольшой фрегат Компании, который шел в Бомбей с почтой из Мадраса, вдруг дал пушечный выстрел и лег в дрейф. Матрос на марсе заметил в море человека. Сгрудившиеся на правом борту матросы увидели небольшую долбленую лодку. Взлетая на волнах, она спешила от берега наперерез кораблю. Гребец изо всех сил налегал на весло и махал рукой.

Когда долбленка подошла к борту фрегата, матросы живо вытащили гребца на палубу и подвели к капитану. Тот с удивлением глядел на молодого человека в белом тюрбане и рваном балахоне. За спиной у него висел большой малабарский нож. Однако судя по светлой бороде и усам, это был европеец.

— Вот так чучело! — сказал капитан. — Кто вы? И откуда?

— Джеймс Батлер — солдат армии Мэттьюза, сэр, — отвечал спасенный. — Недавно бежал из майсурского плена...

— Вы просидели в плену лишних три года, мой дорогой! — воскликнул капитан. И добавил, обернувшись к офицерам: — Вы видите, джентльмены. Генерал Маклеод как в воду глядел. Типу так и не передал Компании часть наших пленных солдат. Вот и верь ему на слово. Азиат всегда остается азиатом!..

Держи поводья, Хасан!

Столица Майсура переживала радостное волнение. Возвращается Типу после победы над маратхами и низамом!

По всему городу шли приготовления к торжеству. На улицы вышли тысячи людей. Каменщики спешно мостили главную улицу и площадь, бутили камнем глубокие промоины — память о недавних бурных потоках. Измазанные в чунаме[149] штукатуры белили городские стены, Великую мечеть, дворцы и храмы. Прихорашивался город, словно невеста перед свадьбой.

Типу в одном переходе от города! Назавтра знамена его заполощутся перед стенами Шрирангапаттинама...

Горожане воздвигали триумфальные арки из зеленых веток, украшали их цветными фонариками и ленточками. На базарах бойко раскупались глиняные светильники. В ночь приезда Типу по всему городу загорятся тысячи веселых огоньков.

Столица встретит тебя как героя, Типу Султан!

Принарядилась и махалла, в которой жил Хасан с дядей. Дома в ней подправлены и чисто выбелены. Иные хозяева расписали стены цветами и незамысловатыми рисунками. От стены к стене табунами бегали ребятишки и спорили, какой рисунок лучше. А перед домом бхата собралась толпа соседей. Бхат команловал:

— Похлеще его изобрази! Не жалей красок...

И Пуршоттам — маляр с соседней улицы — под восхищенный шепот соседей лихо малевал на стене большую картину, «героем» которой был хайдарабадский низам. Улепетывает низам во весь дух, а за ним, целясь копьем, скачет луути-вала...