Лев Майсура

Хайдар Али припоминает: и в самом деле почти вся его жизнь прошла в войнах. На долю ему выпали беспрестанные изнурительные походы — под беспощадным солнцем и под проливными дождями, смертельно опасные переправы через вспухшие от дождей реки. Он не щадил себя, когда был простым наиком на службе у Водеяров. Презирая смерть, он первым лез по штурмовым лестницам на стены вражеских крепостей, откуда навстречу атакующим летели камни, пули и стрелы, лился крутой кипяток и разбавленное коровьим навозом кипящее масло. А став правителем Майсура, он сам водил в бой свои войска, с неукротимой волей стремясь к победе. Из-за бесконечных войн он лишь наездами бывал в своей столице...

Не смея спорить с хмурым фереште, Хайдар Али готов признать, что он великий грешник, но вот заглядывает в свою зеленую книгу Кираман.

— Верно, много крови пролил Хайдар Али. Но когда не лилась она в этой несчастной стране? И потом — против кого воевал Хайдар Али? Против грабителей-палаяккаров. Против маратхов, когда из Пуны на Майсур вдруг надвигались их бесчисленные конные орды, словно стаи саранчи, когда она красным облаком летит на крестьянские поля, пожирая все на своем пути. Против хитрого «брадобрея»-низама — славную кличку дал ему народ!

А сейчас Хайдар Али ведет вторую войну с коварными белыми шайтанами, которые стравливают между собой владык Декана, а сами втихомолку, кусок за куском, заглатывают страну. Разве не долг сынов Декана проливать кровь ради спасения родины?

Хайдар Али облегченно вздыхает. Правильно говорит Кираман! И жаль ему умирать, не закончив этой войны. Помоги ему маратхи и низам — разгромил бы он ангрезов.

— Все это так! — соглашается Катибин, перебивая мысли Хайдара Али. — Но силой отнимать власть и трон у Водеяров!

— Водеяры! — улыбнулся светлоликий Кираман. — Разве счастлив был при них народ Майсура? Сильные соседи постоянно разоряли страну. В ней без конца затевали смуты и восстания мятежные палаяккары. Спускаясь из своих горных гнезд, они грабили и жгли деревни, вытаптывали поля и угоняли скот. А слабые духом Водеяры ничего не могли поделать с непокорными вассалами. При них государство было на краю гибели. Но когда хозяином Майсура стал Хайдар Али, все пошло по-другому. Буйные палаяккары были раздавлены и изгнаны из своих крепостей. Его верные слуги зорко следят за порядком в стране. Прогнав чванливых полководцев Майсура, не желавших служить вчерашнему наику, Хайдар Али окружил себя дельными людьми, которые помогли ему втрое расширить государство.

И разве можно забывать изречение из благородного Корана, которое гласит: «Меч принадлежит тому, кто может им владеть, а владения — тому, кто может их завоевать».

— Но он был жесток, — с укоризной качает головой Катибин, — и плеть его нередко гуляла по спинам подданных. Даже его любимый сын — молодой герой Типу, и тот не миновал этого позора, когда совсем не по его вине майсурские войска были разбиты маратхом Мадху Рао. Оскорбленный Типу бросил тогда саблю и поклялся, что не возьмет ее в этот день, что бы ни случилось. И он сдержал клятву. Разве это хорошо? Вазиры и придворные трепещут при одном взгляде Хайдара Али. И потом во время своих военных походов он не раз приказывал выжигать поля вокруг столицы, обрекая крестьян на голод.

— Ну что ж‚ — опять улыбнулся Кираман. — Это так! Хайдар Али не расставался с плетью. Но по чьим спинам она чаще всего гуляла? По спинам вымогателей — сборщиков налогов, у которых нет ни чести, ни совести, по спинам нерадивых и нерасторопных. Его боятся и ненавидят уцелевшие палаяккары, которые раньше безнаказанно рвали на куски государство. Его страшатся хитрые придворные. Но разве часто случалось такое с его верными помощниками, которых он сам поднял на высокие государственные посты?

А что касается крестьян, то можно ли осуждать Хайдара Али за то, что, когда враги подступали к самым стенам Шрирангапаттинама, он выжигал окрестные поля, стремясь лишить вражеских воинов пищи, а их коней — корма?..

Темноликий Катибин собрался было снова заглянуть в свою черную книгу, но вдруг оба фереште исчезли, а сам Хайдар Али вернулся в реальный мир, чтобы до конца испить чашу своих страданий.

Открыв глаза, Хайдар Али понял, что уже далеко за полдень. Солнечный свет с трудом проникал сквозь двойные стенки шатра. С его телом, которое уже не повиновалось ему, что-то делали доктора, которых любезно прислал из Куддалура д’Оффлиз, командир франков, и его личный врач-венгр. У ложа, как всегда, стояли вазиры и полководцы.

Хайдар Али вдруг ясно почувствовал, что жить ему осталось считанные часы, и начал отдавать последние распоряжения.

— Сынок! — позвал он главного вазира Майсура брахмана Пурнайю. — В подарок от меня раздай армии месячное жалованье. Пусть будут щедро оделены деньгами и зерном больные и убогие в моем лагере...

Стоявший у изголовья брахман сложил на груди ладони и низко склонил голову:

— Будет исполнено, джахан панах.

Хайдар Али провел по лицу почти неповинующейся рукой:

— Оденьте меня. А потом пусть явятся все...

— Будет исполнено, джахан панах.