Лев Майсура

— Сдавайся, майсурец! Ложись кверху лапами, не то худо будет!

— Раджу, не осрами Майсур! — вопил народ.

Бойцы сошлись и начали ломать друг другу спины. Майсурцы — великие знатоки в борцовом искусстве — с живым интересом следили за поединком. Медведь действовал как заправский борец. Рассвирепев, Раджу начал всерьез трепать мадари. Наконец, подбадриваемый всем народом, он окончательно подмял мадари, а потом великодушно слез с поверженного противника.

Восторгу зрителей не было предела.

— Ай да Раджу!

— Майсур победил!

Растроганный представлением, бхат подошел к запыхавшемуся мадари, взял у него кивер и пошел по кругу.

— Эй, народ Майсура! — кричал он. — Наградите отважного майсурца Раджу за то, что побил он проклятого ангреза!

Хитер был мадари и знал, чем затронуть души майсурцев. Ну как не наградить Раджу за победу над ангрезом? Зрители стояли с сияющими лицами, словно именинники, обсуждая детали схватки. Многие охотно бросали деньги в кивер. Бери монетку, мадари, не жалко! Раскошеливались даже прижимистые купцы.

— Молодец, мадари! — сказал бхат, вручая ему кивер. — Медведь у тебя — заправский джетти!

— Сам поймал в лесу, сам выучил, — отдуваясь и стряхивая с себя пыль, бормотал мадари. — Умный оказался. Пойду, попью. Замучил проклятый медведь! Что ни день, все трудней с ним бороться.

— Ступай с ним по всему Майсуру. Заработаешь кучу денег.

— А мне и так хватает, — отвечал мадари. Намотав на руку конец цепи, он крикнул зрителям: — Эй, люди! Спасибо за щедрость! Дай бог, чтобы каждому из вас достался в жизни хороший ломоть.

— Не стоит благодарности, мадари! — отвечали ему из толпы. — Приходи завтра. Может, одолеешь Раджу.

— Ладно, приду.

— Мадари и его медведь тоже Майсуру служат, — с улыбкой сказал бхат, глядя вслед мадари, который в сопровождении толпы мальчишек — горячих и верных его поклонников — зашагал в другой конец базара. — Хасан! Не стать ли тебе мадари? Будешь так вот по городам и деревням ходить да народ потешать!

— Нет! — упрямо сказал Хасан, который уже решил наперед свое будущее. — Соваром лучше. У него конь, сабля да пика!

Поздним вечером усталые бхат и Хасан едва доплелись до палаток джукдара Хамида и его соваров. Те уже ели у костра, оживленно толкуя о минувшем дне. От долгой ходьбы у Хасана гудели ноги, но он все-таки побежал к коновязям, чтобы погладить шелковистые ноздри коней и посмотреть на уздечки и седла, на составленные в высокие конусы пики. А когда он подошел к костру, то увидел, что совары смеются. Улыбался даже степенный джукдар Хамид.

— Дядя сказки рассказывает, — подумал Хасан.

Молодые совары понукали бхата, который в самом интересном месте рассказа вдруг замолк и принялся чесать затылок. Нетерпеливее всех был Садык.

— Ну и что ж тогда? — допытывался он. — Да не тяни ты, бхат-сахиб!

— ...тогда Абдулла Кутб Шах, славный правитель Голконды, решил испытать всех чужаков, которые пришли на Декан, — нараспев продолжал историю бхат. — Повелел он застрелить оленя и разрубить его на части — по куску на чужака. Велел созвать их.

Голландец принял в руки свою долю, поклонился правителю Голконды и ушел. Абдулла Кутб Шах решил, что это торговая и деловая нация.

Португалец не взял своей доли, а бросил ее слуге. Абдулла Кутб Шах тотчас же решил, что португальцы — народ чванливый и честолюбивый и что португалец скорее умрет, чем уронит свою честь.

Франк выхватил меч, разрубил свою долю на два куска, швырнул их на землю и ушел посвистывая. Абдулла Кутб Шах решил, что франки — народ отважный и беспечный и любят широко жить. Вот какие дела, друзья!

Бхат опять замолчал, с хитрым видом поглаживая бороду.

— А как же ангрез, бхат-сахиб? — спросил Садык. — Чтобы Абдулла Кутб Шах делил оленя и рядом не было ангреза? В жизни не поверю!

Бхат усмехнулся:

— Ясное дело — был ангрез. Только он не стал ожидать дележки, а схватил самую большую часть туши и задал деру...

Взрыв хохота покрыл слова бхата. Соварам такой конец истории понравился.

— Это на них похоже...

— Они лютее тигров-людоедов. Разорили весь Карнатик.

Бхат поднял руку.

— А слыхали вы, как ангрезы обманули славного Шах-Джахана?[60]

— Нет, не слыхали!

— Дело было так. Когда ангрезы приплыли в Хиндустан на своих больших кораблях под парусами, они попросили у Шах-Джахана совсем немного места, чтобы вести торговлю[61], — кусок земли с воловью шкуру. Шах-Джахан согласился. Но ангрезы умудрились отхватить такой кусок, что смогли выстроить крепость и порт.

— Как же так, бхат-сахиб? — спросил джукдар. — На воловьей шкуре уместятся три человека, от силы пять...

Бхат объяснил:

— А вот как. Ангрезы разрезали шкуру на полоски тоныше нитки и огородили ими столько земли, что хватило на целый город.

— Не следовало славному Шах-Джахану пускать ангрезов, — покачал головой джукдар. — Поди выгони их теперь. Ангрез что пиявка: не отвалится до тех пор, пока не напьется вдоволь свежей крови.

— Хайдар Али выгонит их и станет падишахом всего Хиндустана, — сказал Садык.

— Слава Хайдару Али! — раздались возгласы вокруг костра.

Джукдар заметил: