Лев Майсура

Аббас Али смотрел и не верил своим глазам — за полтора месяца так обострилась страшная болезнь, что ничего не осталось от Хайдара Али. На мертвенно-бледном бородатом лице — лишь одни глаза. Челюсти сведены судорогой. По лбу и щекам стекают крупные капли пота, сверкая на густых, сросшихся на переносице бровях и в тронутых сединой усах.

Превозмогая боль, сковавшую все тело, Хайдар Али сказал мунши:

— Садись, сынок! Садись и пиши мое последнее письмо. В нем важно каждое слово. Слышишь?

— Слышу, джахан панах! Но почему последнее? Иншалла![39] Я напишу тебе еще не одно письмо.

— Нет. Азраил уже близко...

С жалостью поглядев на Хайдара Али, Аббас Али сел на ковер и придвинул к себе светильник. Из резного ящичка он достал чернильницу и свиток бумаги, который раскатал на особой дощечке, уложенной на колени. Тщательно очистив перо, повел им справа налево, выводя на бумаге узоры затейливой персидской вязи:

«Бисмилла-ур-рахман-ур-рахим![40]

30 зу-ль-хиджжа 1196 года хиджры, Нарасингарайянпет, что возле Читтура. Главная ставка. Типу Султану от наваба Хайдара Али».

Медленно, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть, Хайдар Али начал диктовать:

«Мой сын и наследник Типу!

Получив это письмо, тотчас же возвращайся в Главную ставку. По воле Аллаха нам не суждено более свидеться. Жить мне осталось совсем немного.

Аллах щедро одарил тебя зрелой мудростью и проницательностью, которые необходимы для правителя. Тебе завещаю я государство и дело, которое Аллах не позволил мне довести до конца самому, — изгнание ангрезов, преградивших нам дорогу к власти над Деканом.

Ангрезы ослабли в этой войне, но сил у них еще немало. В их руках Бенгалия. Наваб Карнатика — их раб. К ним льнет махараджа Траванкура[41] и вожди малабарских племен, которые я искоренял всю жизнь. У ангрезов сильный флот, и они могут неожиданно высаживаться на Конкане[42], Малабаре и Короманделе[43]. А нашего флота едва хватает для того, чтобы охранять от пиратов торговые караваны.

Ангрезы стремятся разбить Майсур и, перешагнув через него, завладеть Деканом, а потом и всем Хиндустаном. Будь отважен, мудр и дальновиден в борьбе с ними. Ангрезы не остановятся ни перед чем ради достижения своей цели.

В нашей борьбе с ангрезами низам — плохой союзник. Он считает себя наследником владений Великих Моголов на Декане, и его гложет злоба, что вещая птица Хума, пролетая, бросила на меня свою тень и сделала меня повелителем и что я, простой наик[44], своими руками создал государство, не зависимое от Хайдарабада. Поэтому он охотно прислушивается к тому, что нашептывает ему агент[45] из Мадраса, и при его дворе плетутся все новые и новые интриги и заговоры против Майсура.

Не доверяй низаму ни в чем, хотя он, как и мы, мусульманин. Его мечта — усилить Хайдарабад за счет Майсура и добиться верховной власти на Декане.

Маратхи — хорошие воины, но и они считают Майсур частью своей империи. Они тоже полны желчи, что я не плачу дани, которую они наложили когда-то на старых правителей Майсура. Подобно низаму, они с легким сердцем оставили меня одного против ангрезов. В глазах маратхского пешвы сильный Майсур страшнее Ост-Индской компании.

Не доверяй и нашим союзникам франкам. Склоняя меня к войне с ангрезами, они сулили высадить на Декане большую армию. Два года воюем мы на их стороне, а большой армии все нет и нет. Их отряды, которые высадились в Порто-Ново с кораблей адмирала Сюффрена, бездействуют. Почти полтора года выплачиваю я франкам по лакху[46] рупий в месяц, а пользы от них никакой. Французские командиры боятся сделать шаг по своей воле, ожидая прибытия королевского главнокомандующего с основными силами. А прибудут ли они?

Франки, как и ангрезы, хотят завоевать Декан и Хиндустан, но они слабы и ищут нашей поддержки. Несмотря ни на что — они наши единственные союзники в борьбе с ангрезами.

Хочу предостеречь тебя — не спускай глаз с моих вазиров[47]. Они верно служили мне, но многих из них обуревают честолюбивые замыслы.

И еще не забывай о Водеярах — махараджах Майсура, которых я держу в Шрирангапаттинаме, словно попугаев в золотой клетке. Они никчемные люди, прожигатели жизни и сластолюбцы. Мечта вернуть утерянную власть над страной, которой они недостойны, заставит их без конца плести против тебя козни. Но прогнать их нельзя, потому что у народа Майсура к ним древняя привязанность. Уничтожив их, ты погубишь государство.

Таковы мои последние тебе заветы.

Оставь надежных людей оборонять Малабар, а сам скорей возвращайся к главной армии. Меня уже не будет в живых, и один Аллах знает, что могут натворить в твое отсутствие люди, желающие воспользоваться моей смертью.

Спеши, мой сын! Да поможет и поддержит тебя Аллах! Прощай!»

Хайдар Али обессиленно откинулся на подушки и закрыл глаза. Аббас Али уложил обратно в ящичек перо и чернильницу и поднялся с ковра. Бережно держа в руках письмо, он выжидающе смотрел на Хайдара Али.

— А теперь прочти написанное, сынок. Но учти, что никто из моих вазиров не должен знать об этом письме!