Лев Троцкий

Троцкий был весьма нежелательной фигурой как для сторонников, так и для противников народного фронта. Давление на правительство все более усиливалось. В результате министр внутренних дел М. Сарро отдал распоряжение о высылке его из Франции. Но отдать приказ было легче, чем выполнить, так как ни одно из правительств не желало принимать Троцкого на своей территории. В ожидании, когда какая-нибудь страна предоставит визу, Троцкий с женой вынуждены были провести еще несколько месяцев в альпийской деревне Домен, а затем в заброшенном домике недалеко от Парижа, куда переехали в глубокой тайне. Они не имели права покидать дом и двор. Ежедневно в доме появлялись контролеры из Surte generate, надзиравшие за поведением фактических узников.

Об этом времени Троцкий писал в своем дневнике 17 февраля 1935 года: «Жизнь наша здесь очень немногим отличается от тюремного заключения: заперты в доме и во дворе и встречаем людей не чаще, чем на тюремных свиданиях. За последние месяцы завели, правда, [радио]аппарат TSF, но это теперь имеется, кажись, и в некоторых тюрьмах, по крайней мере, в Америке (во Франции, конечно, нет)».[1322]

Писалось это в то время, когда на семью Троцких обрушился новый удар. В ночь с 3 на 4 марта 1935 года в Москве был арестован младший сын Сергей.

Произошло это в условиях истерии, начавшейся после убийства 1 декабря 1934 года секретаря Ленинградского обкома партии С. М. Кирова. Обстоятельства этого убийства так до конца и не выяснены. Скорее всего, убийца Л. В. Николаев не был прямым агентом НКВД, как стало называться советское карательное ведомство с 1934 года (политическим сыском занималось Главное управление государственной безопасности НКВД). Видимо, убийство было результатом истерической ревности Николаева, жена которого, Мильда Драуле, работавшая в обкоме, была одной из любовниц Кирова, падкого на прекрасный пол. Но убийство стало отправной точкой, от которой оттолкнулся Сталин в развязывании «большого террора» и создании в СССР атмосферы всеобщего страха.

Сергей Львович Седов почти не интересовался политикой. Он стал ученым-теплотехником. Совместно с коллегами опубликовал монографию,[1323] получившую высокую оценку в научных кругах, работал преподавателем в Московском авиационном институте.[1324]

Сергей чувствовал, что над его головой сгущаются тучи, и писал матери в конце 1934-го или в самом начале 1935 года: «На службе у меня… начались какие-то неприятности, пока еще в виде слухов, чем кончится — не знаю».[1325]

Обыск, произведенный в комнате, где проживали совместно Сергей, его первая жена Ольга Гребнер и вторая жена Генриетта Рубинштейн (таковы были жилищные условия в Москве, не позволявшие поменять жилплощадь), показал, что Сергей сохранял не только глубокую любовь к отцу, но и уважение к его политической деятельности. В Главное управление госбезопасности был доставлен следующий отчет: «1) Большое количество рукописей, рукописных материалов и печатных материалов Льва Давыдовича Троцкого, являющихся по заявлению арестованного Седова архивом Троцкого, охватывающим период 1918–1927 год (даты приблизительные). 2) Личная переписка Седова с Троцким в том числе и телеграммы, во время пребывания Троцкого в Алма-Ате и заграницей. 3) Большое количество разных фотоснимков Троцкого. 4) Записные книжки и адреса, записанные Седовым. 5) Гнусный контрреволюционный пасквиль, обнаруженный в красной папке, в которой хранились разные вышивальные рисунки. Папка лежала в чемодане. 6) Клинок, грамота ЦИК СССР о награждении Троцкого орденом Кр[асного] Знамени, штыки именной нож Троцкого».[1326]

Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 14 июля 1935 года Сергей Седов получил сравнительно мягкий приговор — пять лет исправительных работ, но вслед за этим наказание было еще более смягчено: Сергей был сослан в Красноярск на тот же срок.[1327] В сибирском городе он устроился на машиностроительный завод, где была разыграна провокация, которая, возможно, планировалась изначально, при смягчении приговора. В мае или июне 1936 года Сергей вместе с группой работников завода был арестован и отправлен в Воркуту. А в печати было объявлено, что на Красмаше действовала группа вредителей-троцкистов, в которой главным являлся сын Троцкого.

В феврале 1937 года Сергей был доставлен в Красноярск, в июле ему были предъявлены обвинения в шпионаже, измене родине и контрреволюционной организованной диверсии. Фамилия Сергея была включена в «красноярский список» лиц, по делам которых требовалось на высшем уровне утвердить карательное решение. В список были включены 68 человек, из них 61 был отнесен к первой категории, то есть к ним предлагалось применить «высшую меру» — расстрел. 3 октября 1937 года Сталин, Молотов и Каганович завизировали этот список.[1328]