Лев в Москве. Толстовские места столицы

В то же время к Долгорукову стали поступать и другие письма, от велосипедистов-энтузиастов. Автор одного из таких писем пытался убедить генерал-губернатора, что «Велосипед – не есть игрушка, это есть гигиеническо-лечебно-воспитательное средство. Теперь при воспрещении кататься на велосипедах куда денутся тысячи молодых людей вечером и в праздники? Конечно, пойдут в загородные трактиры, где нет недостатка в соблазнительности, а это очень понравится молодежи, и она погибнет». Долгоруков оказался меж двух огней – с одной стороны, массовое общественное увлечение, с другой стороны, необходимость соблюдения правил дорожного движения. Как человеку ближе ему были просьбы велосипедистов, но как градоначальник он обязан был прореагировать на рапорт обер-полицмейстера. В итоге возможность ездить на велосипеде по Москве существенно ограничили.

Лев Николаевич, надо полагать, готов был подписаться под утверждением, что велосипед является важным стимулом в воспитательном и оздоровительном процессе. Сам он начал обучаться велосипедной езде в апреле 1895 года в Манеже, куда его поначалу не хотел пускать вахтер, т. к. не мог поверить, что человек в черной блузе и сапогах и есть тот самый граф (это был далеко не первый подобный случай: как-то его, пришедшего в консерваторию в тулупе и в валенках, не узнал швейцар; консерватория тогда была еще на Воздвиженке, на месте нынешнего сквера перед станцией метро «Арбатская»).

Шестидесятисемилетний писатель удивлялся нахлынувшим на него чувствам: «Очень странно, зачем меня тянет делать это… Чувствую, что тут есть естественное юродство, что мне все равно, что думают, да и просто безгрешно, ребячески веселит», – отметил он в дневнике 25 апреля 1895 года. А «думали» по этому поводу многие, в т. ч. отечественные папарацци, для которых любой новый факт из жизни пожилого писателя становился темой для рассуждения и смакования. Заметки о том, что граф Толстой выучился кататься на велосипеде публикуются в газете «Неделя» в рубрике «Разные разности». Радуется и журнал «Циклист»: «На прошлой неделе мы видели его катающимся в Манеже в своей традиционной блузе. Искусство владеть велосипедом графу далось очень легко, и теперь он ездит совершенно свободно».

Как публичная личность Лев Николаевич привлекал внимание обывателя, жаждущего узнать подробности освоения им велосипеда: «После первого круга, сделанного графом с помощью вахтера, для всех стало очевидно, что Л.Н. Толстой овладеет скоро способностью управления велосипедом: он, подобно многим новичкам, не раскачивался отчаянно в седле, а сидел на нем покойно и прямо; его ноги на педалях работали ровно и не спеша, а руль при помощи вахтера делал, где следовало, соответственные повороты. Таким порядком вахтер Самойлов сделал по Манежу с графом два круга, и затем, при помощи же вахтера, Л.Н. Толстой сошел с велосипеда, причем лицо графа выражало полное удовольствие: видно было, что езда на велосипеде его заняла и очень понравилась ему. Делая последний круг, граф, как бы чувствуя в себе уверенность, попросил вахтера пустить его проехать одного.

– Еще рано, не привыкли, можете упасть.

– А когда вы пустите меня одного?

– Попробуем завтра, а на сегодня довольно и этого: сделали шесть кругов – будет пока».

К своему новому занятию Толстой относился с изрядной долей юмора, радуясь, как ребенок любимой игрушке, он откровенничал с дочерью Татьяной: «Со мной происходит смешное явление. Стоит мне представить себе препятствие, как я ощущаю неодолимое к нему влечение и в конце концов на него наталкиваюсь. Это особенно относится к той толстой даме, которая, как и я, учится ездить на велосипеде. У нее шляпа с перьями, и стоит мне взглянуть, как они колышутся, я чувствую: мой велосипед неотвратимо направляется к ней. Дама издает пронзительные крики и пытается от меня удрать, но – тщетно. Если я не успеваю соскочить с велосипеда, я неизбежно на нее налетаю и опрокидываю ее. Со мной это случалось несколько раз. Теперь я стараюсь посещать Манеж в те часы, когда, я надеюсь, ее там нет. И я спрашиваю себя, неизбежен ли этот закон, по которому то, чего мы особенно желаем избежать, более всего притягивает нас?». Жаль, что не дошли до нас воспоминания той дамы, которой выпала столь высокая честь – сталкиваться на велосипеде с самим Толстым. Ведь не могла же она не рассказывать всем и вся, что сегодня автор «Анны Карениной» пытался переехать ее двумя велосипедными колесами, а не огромным паровозом.