Лев в Москве. Толстовские места столицы

В поисках того самого манежа уже другого Густава Фрейтага – однофамильца – откроем пожелтевшие страницы адресной книги Карла Нистрема – «Адрес-календарь жителей Москвы», печатавшейся в типографии С. Селивановского и выходившей в 1846–1852 годах. Более известен этот справочник как «Вся Москва». Нашлось в нем место и нашему манежу, который, оказывается, находился на месте нынешних домов 2–4 Малой Бронной улицы, которая в те времена звалась просто Бронной. Как следует из старой книги, манеж ранее принадлежал тайному советнику Рахманову и был устроен в 1834 году, а в 1846 году стал собственностью господина Фрейтага, «который, как истинный любитель верховой езды и совершенный знаток в лошадях, довел заведение свое до того состояния, что оно, составляя большое удовольствие публике, для которой всегда имеются к услугам прекрасно выезженные лошади, приносит, вместе с тем, ощутительную пользу любителям верховой езды для их здоровья». Столь мудреное определение скрывало под собой 80 лошадей всевозможных пород, которых сдавал в аренду для верховой езды хозяин манежа. Это был крупнейший манеж в Москве. Особенным спросом пользовались лошади Фрейтага в пору публичных Московских гуляний – распространенной формы проведения досуга просвещенного общества. А еще нам известно, что Фрейтаг в своем манеже тренировал не умеющих кататься мальчиков и девочек, обучая их верховой езде; принимал лошадей для выездки на очень выгодных условиях. И все это способствовало полезному влиянию на здоровье, которое «приобреталось там в одно время с удовольствием» и по этой причине заслужило право быть помещенным в число «замечательных заведений» Первопрестольной. Вот и еще один толстовский адрес Москвы.

Впрочем, почему только толстовский – здесь брали верховых лошадей герои повести Тургенева «Первая любовь», и многие достойные (и не очень) современники той эпохи. В воспоминаниях барона и известного железнодорожного инженера Андрея Ивановича Дельвига упоминается полукриминальный случай с его беспутным дальним родственником Николаем Танеевым (знакомая фамилия!), пристроенным им для исправления дурного нрава в Константиновский Межевой институт. Но корм оказался не в коня. Молодой человек, склонный к аферам, как-то заявился на Бронную в манеж Фрейтага и взял там лошадь на прокат на несколько часов. Лошадь ему охотно дали – ибо он назвался племянником Дельвига. Но обратно он так и не приехал – и тогда Фрейтаг потребовал от Дельвига оплатить стоимость лошади, позаимствованной мнимым племянником. Дельвиг чрезвычайно удивился, т. к., как говорится, был «ни сном ни духом». А тем временем Танеев направился в Дмитров, где попытался продать лошадь крестьянину, но был разоблачен и арестован. В итоге лошадь Фрейтагу все же вернули, а Танеева отправили в карцер института…

Воспоминания Дельвига относятся к 1861 году, когда в манеже Фрейтага по-прежнему учили выездке, а вот в большом Манеже, выстроенном, напомним, в память об Отечественной войне 1812 года, чего только не устраивали. Здесь, например, выступал со своими дрессированными животными Владимир Дуров, демонстрируя публике интеллектуальные возможности свиней, будто бы умеющих читать свежие газеты, что не прошло мимо Антона Чехова, высмеивавшего также в своих публикациях и пошловатые гуляния в Манеже. А вот простому народу они нравились: «Пойдем это мы в манеж (недалеко от нас, на Моховой, где и по сейчас находится). 30 копеек билет стоило. А там диво дивное. Весь зеленью, гирляндами прибран, цветов, цветов!.. В одном углу хор цыган, в другом венгерцы поют, пляска русская, песельники выступают, музыка. Сластями торгуют, напитками. Лотереи да затеи прочие во всех концах. Глаза разбегаются. Это, значит, на Святках, на Масленой и на Святой игрища разные устраивали», – вспоминала свою молодость 1870–1880-х годов московская мещанка Наталья Алексеевна Бычкова.