Лев в Москве. Толстовские места столицы

После войны никаких машин в Манеже уже не было, а с 1957 года он стал Центральным выставочным залом, в котором устраивались художественные выставки. В 2004 году Манеж пережил грандиозный пожар, почти полностью уничтоживший его интерьеры, после чего здание стало по-настоящему московским, ибо у нас что ни возьми – все горело. Ныне Манеж открыт после долгого восстановления.

Что же касается темы «Толстой в манеже», то закончить ее хочется воспоминанием о замечательном рассказе Льва Николаевича «Как я выучился ездить верхом (рассказ барина)», как троих братьев учили выездке: «Когда пришла середа, нас троих повезли в манеж. Мы вошли на большое крыльцо, а с большого крыльца прошли на маленькое крылечко. А под крылечком была очень большая комната. В комнате вместо пола был песок. И по этой комнате ездили верхом господа и барыни и такие же мальчики, как мы. Это и был манеж…».

Глава 18. «Как не сойти с ума?» Смоленский бульв., д. 11/2

В 1886 году Толстой пришел в этот дом (построенный в 1810-е годы) на спиритический сеанс к помещику Николаю Александровичу Львову, которого знал и ранее. В дневнике от апреля 1884 года Лев Николаевич отметил: «Обедал мирно, заснул. Пошел ходить. Львов рассказывал о Блавацкой, переселении душ, силах духа, белом слоне, присяге новой вере. Как не сойти с ума при таких впечатлениях?»

Николай Львов слыл в Москве медиумом, увлекался весьма модным тогда спиритизмом. К Львову Толстого уговорил прийти Николай Васильевич Давыдов, близкий знакомый писателя, воспоминания которого уже цитировались в этой книге в прежних главах. На сеансе также присутствовали П.Ф. Самарин, К.Ю. Милиоти и прочие.

«Сеанс не удался; мы сели, как оно полагается, за круглый стол, в темной комнате, медиум задремал, и тут начались стуки в стол и появились было фосфорические огоньки, но очень скоро всякие явления прекратились; Самарин, ловя в темноте огоньки, столкнулся с чьей-то рукой, а вскоре медиум проснулся, и дело этим и ограничилось… На другой день после сеанса Лев Николаевич подтвердил мне свое мнение о том, что в спиритизме все или самообман, которому подвергаются и медиум, и участники сеанса, или просто обман, творимый профессионалами», – вспоминал Давыдов. «Ведь это все равно, – говорил Толстой, – что верить в то, что из моей трости, если я ее пососу, по течет молоко, чего никогда не было и быть не может».

Спиритический сеанс не убедил Льва Николаевича в способностях медиевистики, но вдохновил на создание комедии «Плоды просвещения». Ее прототипами послужили два участника спиритического сеанса – Львов и Самарин. Львова писатель вывел под фамилией Звездинцев, а вот Самарина в ранней редакции пьесы он назвал подлинной фамилией, и даже инициалы придал ему П.Ф. Затем Толстой все же изменил фамилию героя. Имя исправил на Сергей Иванович, а фамилию – на Сахатов. В окончательной редакции пьесы читаем: «Сахатов – бывший товарищ министра, элегантный господин, широкого европейского образования, ничем не занят и всем интересуется».

Участник того сеанса на Смоленском бульваре Петр Федорович Самарин – родной брат известного славянофила и публициста Юрия Самарина. С братьями Самариными Толстой познакомился в середине 1850-х годов. Петр Самарин, в прошлом участник Крымской кампании и тульский губернский предводитель дворянства, в 1880-х годах отошел от дел, часто наезжая в Москву. Это был образованный и весьма начитанный человек, обладавший широкой эрудицией знатока и любителя искусства. Он собрал богатую коллекцию редких офортов и гравюр. Особенно славилась его коллекция работ Рембрандта.

У Толстых Самарин бывал часто. С Львом Николаевичем их объединяло общее увлечение – охота. А когда они встречались вне любимого занятия, убивая не дичь, а время, то рандеву эти заканчивались, как правило, горячими спорами на тему окружающей действительности: смертной казни, собственности на землю и пр. Тот же Давыдов свидетельствовал: «После обеда между Львом Николаевичем и Самариным обычно завязывался разговор на ту или иную серьезную тему, причем разговор этот каждый раз обязательно переходил в спор… так как Самарин радикально расходился с Львом Николаевичем во взглядах почти по всем вопросам принципиальной и реальной жизни».

Так случилось и 15 мая 1881 года, когда Самарин навестил писателя в Ясной Поляне. Поговорили о казни участников убийства Александра II. Вечером Толстой записал в дневнике: «Самарин с улыбочкой: надо их вешать. Хотел смолчать и не знать его, хотел вытолкать в шею. Высказал…»