Лев в Москве. Толстовские места столицы

Все это хлопотно – не спорим; да без хлопот никакое дело не творится. Мы уверены, что какие бы ни были затруднения, но найдется энергическая рука, которая, не спеша, законно, но без устали, последовательно и настойчиво вытравит закоренелые у нас незаконности и ту легкомысленную беззаботность, которые встречаются почти на всех степенях нашей городской жизни и портят нашу прекрасную Москву. Право, пора!».

В письмах Одоевского его московский адрес обозначается как «на Смоленском бульваре, в доме Волконского № 21». Но сегодня этот сильно перестроенный дом стоит под другим номером, даже двумя. Развеем некоторую путаницу, вызванную тем, что в разных источниках имеется несовпадение адреса, по которому жил Одоевский и бывал Толстой. Дело в том, что один и тот же дом имеет два номера – № 19 и № 17, строение 5. В «Перечне объектов культурного наследия федерального значения, которые до 27 декабря 1991 года являлись недвижимыми памятниками истории и культуры государственного (общесоюзного и республиканского) значения и в отношении которых должно быть оформлено право собственности Российской Федерации», утвержденном распоряжением Правительства РФ от 19.10.2009 № 1572-р, указаны эти два адреса дома. Один адрес – Смоленский бульвар, 19 указан «по данным государственного учета объектов культурного наследия», второй – Смоленский бульвар, д. 17, стр. 5 приводится по «данным технического учета». Такая двойная нумерация не является редкостью для Москвы. Но сказать об этом стоит.

Глава 14. «Встретился с Репиным» Земледельческий переулок, д. 7–9, стр. 2

«Должен вам признаться, что я отнесся очень скептически к известию, что у меня будет Лев Толстой… Я об этом только иногда вспоминал, как о чем-то несбыточном, вчера, во вторник 7 октября вдруг часов в 7 с четвертью кто-то постучал (вечно испорченный наш звонок). Я видел издалека – промелькнул седой бакенбард и профиль незнакомого человека, приземистого, пожилого, как мне показалось, и нисколько не похожего на графа Толстого.

Представляете же теперь мое изумление, когда увидел воочию Льва Толстого самого! Портрет Крамского страшно похож. Несмотря на то, что Толстой постарел с тех пор, что у него отросла огромная борода, что лицо его в ту минуту было все в тени, я все-таки в одну секунду увидел, что это он самый!

По правде сказать, я был даже доволен, когда порешил окончательно, что он у меня не будет: я боялся разочароваться как-нибудь, ибо уже не один раз в жизни видел, как талант и гений не гармонировали с человеком в частной жизни. Но Лев Толстой другое – это цельный гениальный человек, и в жизни он так же глубок и серьезен, как и в своих созданиях… Я почувствовал себя такой мелочью, ничтожеством, мальчишкой! Мне хотелось его слушать и слушать без конца…

И он не был скуп, спасибо ему, он говорил много, сердечно и увлекательно.

Я был так ошеломлен его посещением неожиданным и также неожиданным уходом (хотя он пробыл около двух часов, но мне показалось не более четверти часа), что я в рассеянности забыл даже спросить его, где он остановился, надолго ли здесь, куда едет. Словом, ничего не знаю, а между тем мне ужасно хочется повидать его и послушать еще и еще», – таковы были первые впечатления Ильи Ефимовича Репина от встречи со Львом Толстым, пришедшим в этот дом вечером 7 октября 1880 года. Процитированное нами письмо было написано критику Владимиру Стасову, благодаря которому и познакомились Толстой и Репин.[21]

Стасов, называвший писателя «Великий Лев», считал, что Репин в живописи значил то же, что Толстой в литературе. Желая во что бы то ни стало свести их, он убеждал Толстого: «У Репина такая же цельная, неподмесная, неразвлекающаяся ни на что постороннее натура, как и у вас».

Впервые Стасов обратил внимание Толстого на картины Репина в 1878 году, тогда Лев Николаевич отреагировал так: «Ваше суждение о Репине я вполне разделяю. Но он, кажется, не выбрался еще на дорогу, а жару в нем больше всех». Слова эти, переданные Стасовым Репину, вызывают у последнего восторг: «Сам Лев Толстой (наш идол) изволит писать о нас!! Да ведь это просто невероятно. И как верно! – “не выбрался еще на дорогу”, – это верно, то есть, он знает меня еще таким, и я действительно все еще выбираюсь на дорогу. И, если Бог продлит веку, выберусь! Хорошо сказано».

Попытка найти в Москве дом, ставший местом первой встречи Льва Толстого и Ильи Репина, предпринималась неоднократно. Поиски активизировались в 1944 году, когда отмечалось столетие со дня рождения Репина – куда-то надо же было повесить мемориальную доску, чтобы удостоверить факт проживания в Москве видного передвижника. К середине прошлого века был, наконец-то, установлен этот репинский адрес. Жил Илья Ефимович, как и Лев Николаевич, в Хамовниках.