Лев в Москве. Толстовские места столицы

Библиотека Румянцевского музея была особо дорога писателю по нескольким причинам. Во-первых, он много и часто работал здесь с историческими документами, заказывал книги на дом. Во-вторых, он приходил в Пашков дом пообщаться с интересными ему людьми, среди которых главное место занимает легендарный библиотекарь и философ-космист Николай Федоров. И все же, исследовательская работа, пожалуй, в наибольшей степени влекла сюда писателя. По какому бы адресу он не жил, всегда старался по приезде в Москву уделять время библиотеке. В частности, в ноябре 1866 года он провел в Первопрестольной чуть больше недели, приехав 10 ноября. Среди необходимых и срочных дел писателя – чтение масонских рукописей в библиотеке, где время бежит незаметно: «Второй день не вижу, как проходят там 3, 4 часа», – с удовлетворением пишет он супруге. Результат сей напряженной работы, как известно, нашел свое отражение в романе «Война и мир», где автор уделяет масонам немалую часть повествования.

6 марта 1889 года Толстой отмечает: «Пошел в библиотеку», или 18 марта: «Иду за Диксоном», т. е. за книгой Уильяма Хепворта Диксона, английского путешественника, «Благодетели человечества. Вильям Пенн, основатель Пенсильвании». Изучение дневников и писем писателя позволяет сделать вывод о том, что нередко свои походы в библиотеку Лев Николаевич обозначал словами «в Музей», как это отмечено, например, 7 февраля 1889 года. А вот запись от 4 апреля 1884 года: «Стороженко встретил». Здесь имеется в виду Николай Ильич Стороженко, шекспировед и профессор Московского университета по кафедре истории всеобщей литературы, служивший в это время в Румянцевском музее библиотекарем. Но чаще Толстой пишет о Федорове, например, 3 мая 1884 года: «Пошел в Музей. Николай Федорович добр и мил». 22 апреля 1889 года: «Ходил в Румянцевский музей. Беседовал с Николаем Федоровичем, взял Сен-Симона. Интересная биография».

Про Николая Федоровича Федорова, четверть века (с 1874 года) служившего библиотекарем Румянцевского музея, говорили, что спит он на голом сундуке, а ест один хлеб. Вполне возможно, ведь свою зарплату он тратил на покупку книг для библиотеки, а потому одет был более чем скромно. Некоторые читатели, впервые оказавшись в Румянцевке, даже могли дать Федорову на чай, не понимая, кто перед ними находится. 5 октября 1881 года Лев Николаевич пришел к Федорову домой в Зачатьевский переулок и поразился увиденному аскетизму: уж на что сам он человек скромный, но… «Николай Федорыч… Нет белья, нет постели».

Федоров сыграл в истории библиотеки Румянцевского музея важнейшую роль, впервые составив систематический каталог книг. Когда музей закрывался, Федоров не уходил домой, а принимал гостей в своеобразном дискуссионном клубе, куда приходили многие известные мыслители и писатели. На сборах в библиотеке обсуждалась высказанная Федоровым идея о возможности воскрешения мертвых, причем всеобщего и всех когда-либо живших на планете людей. Сегодня научные воззрения философа воплотились в теории русского космизма. Несмотря на то, что Толстой спорил с Федоровым об обоснованности его научных воззрений, образ жизни ученого был Льву Николаевичу близок: библиотекарь, например, не считал нужным публиковаться, а если и делать это, то только под псевдонимом. А еще Федоров часто ходил пешком по московским улицам. Правда, в отличие от Толстого, он не любил фотографироваться, позировать художникам, а известный портрет Федорова работы Леонида Пастернака был написан чуть ли не тайком.

Автор «Философии общего дела», Федоров стал выдающимся библиотечным деятелем, считая общедоступные книжные собрания очагами просвещения, нравственного воспитания и духовного наследия предков, воплощенными в книгах и рукописях – залогах воскрешения. Библиотека глазами Федорова – это храм культуры и науки, которым он беззаветно служит. При этом авторское право, по мнению ученого, представляло собою барьер для развития библиотек. Эта точка зрения не могла не повлиять на решение Толстого отказаться от прав на свои произведения. Многие современные писатели со Львом Николаевичем готовы поспорить.

Федоров со своим мистическим учением сумел обаять далеко не одного Толстого, проще перечислить тех, кто не попал под его влияние. «В сущности совершенно согласен» с мыслями библиотекаря был Достоевский, которые «прочел их как бы за свои». Иван Ильин называл его «великим святым своего времени», ставя в один ряд с Серафимом Саровским. Константин Циолковский говорил о Федорове как «изумительном философе». Владимир Соловьев признавал его учителем, «отцом духовным» и «утешителем».