Левая Политика. От сект к партии

Перспективы протестов

Андрей Манчук

Вторая половина 2011 года ознаменована видимым спадом революционной эйфории первого полугодия. Стало ясно, что народные выступления в Египте¹ и Тунисе² так и не смогли в корне поколебать политическую систему «ближневосточного капитализма», а лишь добились отстранения её самых одиозных представителей. Протестные кампании в Висконсине и других американских штатах, толчком к которым во многом явилась «Арабская весна», также не смогли помешать решительному наступлению на права профсоюзов. Полиция пресекла акции британских студентов и разгоняет молодёжные митинги на площадях Испании и Франции. А греческий парламент, несмотря на массовые протесты, временами переходящие в настоящие уличные бои,³ уверенно одобрил программу антисоциальных реформ.

При всей разнице в ситуациях этих стран данные выступления часто рассматривают как глобальный протестный ответ на кризис мир-системы капитализма, затронувший страны её центра и периферии. И когда СМИ едва ли не каждый день сообщали о новых протестах, многие с восторгом вспоминали о 1848 и 1968 годах, предвещая быстрый успех протестующей молодёжи⁴. Однако надежды на торжествующее шествие «прямой безлидерной демократии» бунтующих площадей быстро тают в лучах нежаркого осеннего солнца, провоцируя жаркие дискуссии в среде европейских и постсоветских левых.

«Не первый раз протестуют. И было ясно, чем всё закончится», — ехидно говорят сейчас скептики.

«Всё только начинается. Борьба ещё впереди», — с пылом возражают на это энтузиасты.

Все они по-своему правы. Выступления «разгневанных» действительно не явились чем-то принципиально новым в новейшей истории социального протеста. Их общим лозунгом можно считать широко известную фразу «Que se vayan todos!» — «Пусть убираются все!», озвученную протестующими студентами Чили в 2007 году, когда стало ясно, что социально-экономическая политика местных социалистов во всём следует прежней линии бывших пиночетистов. Идеологические основания нынешних протестов на площадях были сформулированы ещё на рубеже нового века, в эпоху зарождения «альтерглобализма». Оформившись в ходе массовых митингов в Сиэтле, Барселоне, Генуе, Праге, Флоренции,⁵ эта инициатива тоже апеллировала к беспартийной, внеполитической и «безлидерной» демократии, идеалом которой представлялся широкий союз «низовых социальных движений».

Эти надежды стали логичным ответом на ситуацию, когда либеральная демократия «обернулась круговой порукой парламентских партий и сговором элит»,⁶ а консерваторы и либералы по очереди проводили в жизнь общую политику в интересах богатого меньшинства. Традиционное левое движение было дискредитировано крушением «соцлагеря», превратившись в бессильную кучку маргинальных, враждующих друг с другом сект. А европейские социал-демократы окончательно эволюционировали в неолибералов из когорты Тони Блэра, Герхарда Шрёдера, Александра Квасьневского и Ференца Дьюрчаня.

В этих условиях, когда термины «партия» и «политическая борьба» перешли в лексикон ругательных слов, росла и крепла прекраснодушная вера в магическую силу «низовой самоорганизации масс» — которые в один прекрасный день, словно по волшебству, должны были заменить собой бюрократическую машину капиталистического государства. Или, по крайней мере, смогли бы серьёзно влиять на её политику, содействуя проведению прогрессивных реформ — начиная с пресловутого «налога Тобина» и экспериментов с муниципально-общинным самоуправлением.

Кризис этого движения, поныне действующего в форме международных социальных форумов и их координационных структур, более чем очевиден сейчас — спустя десять лет после его расцвета.⁷ Стагнация глобальной капиталистической модели, начавшаяся в 2008 году, казалось бы, открывала все возможности для распространения и роста влияния социальных движений — о чём столько говорили в начале десятилетия. Однако всё получилось ровным счётом наоборот. С началом экономического кризиса европейские власти повели решительное наступление на социальные права граждан, ещё оставшиеся у них после эпохи «восстания элит». И тогда быстро выяснилось, что аморфная коалиция, представленная на социальных форумах, не в состоянии организовать сколько-нибудь эффективное и успешное сопротивление этим «реформам». Не говоря уже о том, чтобы на деле доказать тезис о «возможности» иного, нового мира, который стал бы реальной альтернативой обанкротившейся системе.

Недавние события в Европе подтвердили несостоятельность «внеорганизационно-аполитичной» модели социальных движений. Как оказалось, правящие элиты вовсе не собираются «убираться» по требованию «разгневанной» молодёжи, а без колебаний выставляют против неё спецотряды полиции. Репрессивный аппарат буржуазного государства надёжно защищает господство социальной элиты. А протестующие не только не способны заставить политиканов уйти, но не могут добиться от власти даже частичных уступок. Ведь эпоха кризиса практически не оставляет лазеек для социального компромисса.