Левая Политика. Жить в России...

Многие авторы, анализирующие феномен сапатизма (в том числе И.Валлерстайн), отмечают, что восстание, поднятое САНО 1 января 1994 года, вызвало к жизни новые формы сопротивления политике неолиберализма посредством горизонтальной коммуникации. Апьтерглобалисткое движение впервые продемонстрировало свой протестный потенциал в ходе демонстраций в Сиэтле в 1999 году, в результате которых была сорвана встреча ВТО. После этих событий массовые акции прокатились по всему миру в ходе проведения саммитов ключевых акторов глобализации: Вашингтон. Лос-Анджелес, Квебек, Мельбурн, Кёльн, Прага, Барселона, Генуя и т.д. В результате появилось понятие «поколение Сиэтла», одним из безусловных авторитетов для которого стали САНО и Субкоманданте Маркос.

Появление международных движений и социальных форумов альтерглобалистской направленности продемонстрировали способность разнородных сегментов мирового гражданского общества к солидаризации и совместным действиям во имя сопротивления усиливающемуся социальному-экономическому и политическому неравенству. Их спектр оказался чрезвычайно широк: от анархистов и троцкистов до традиционных левых политических партий; от безземельных крестьян до университетских интеллектуалов; от профсоюзов до экологических и феминистских организаций.

Особенность сапатистского движения, получившего название от имени героя мексиканской революции 1910-1917 годов Эмилиано Сапаты, заключается в его непохожести на другие национально-освободительные и партизанские движения Латинской Америки. Оно обозначило переход от традиционных для леворадикальных группировок методов вооружённой борьбы к ненасильственному протесту, воплощённому в массовых шествиях, социальных форумах (с 1996 года САНО организует «Межконтинентальные Встречи за Человечество и против Неолиберализма», а с 2007 года «Фестивали праведного гнева») и широкому использованию сетей массовой коммуникации, в первую очередь, Интернета для распространения альтернативных политических программ. Весьма неординарной представляется фигура одного из лидеров и символов данного движения - философа и писателя субкоманданте Маркоса, осуществляющего «двойной перевод»7: индейского дискурса на язык большинства мексиканцев и мирового сообщества, с одной стороны, и марксистской теории для индейских интеллектуалов, - с другой. Абсурдистский юмор Маркоса придаёт его коммюнике и посланиям особый колорит, столь отличающий их от догматизма и однобокости лозунгов, присущих другим радикальным движениям.

«Теология освобождения»

Первая декларация Лакандон-ской сельвы (1993), в которой САНО объявляет войну федеральной армии Мексики, начинается такими словами: «Мы — результат 500 лет борьбы, сначала — против рабства в войне за независимость от Испании, возглавленной повстанцами, потом — против угрозы быть поглощёнными североамериканским экспансионизмом, потом — за утверждение нашей Конституции и изгнание с нашей земли Французской империи, потом, когда порфиристская диктатура отказала нам в справедливом исполнении законов Реформы и народ восстал, рождая своих собственных вождей, появились Вилья и Сапата, такие же бедняки как и мы, лишённые какого бы то ни было образования, чтобы нас было легче использовать в качестве пушечного мяса и грабить богатства нашей родины, не обращая внимания на то, что у нас нет ничего, совершенно ничего, ни достойной крыши над головой, ни земли, ни работы, ни здравоохранения, ни питания, ни образования, ни права избирать свободно и демократически наши власти, ни независимости от иностранцев, правящих на наших землях, ни мира и справедливости для нас и наших детей»8.

Отсылка к столь древним истокам индейского движения сопротивления представляется неслучайной. Первый постоянный епископ Чьяпаса Бартоломе де лас Кассас, в 1511 году услышавший гневную проповедь монаха-доминиканца Антонио де Монтесиноса, обращённую против Конкисты, и начавший после этого вооружённую борьбу за права индейцев, по праву может считаться предтечей движения «теологии освобождения», ставшего столь актуальным для Латинской Америки во второй половине XX века. Идея о духовном обосновании революционной борьбы, прозвучавшая в 1960-1970-е годы из уст священников Дона Хельдера Камара, Эмануэля Мунье, Камильо Торреса и, наконец, Густаво Гутьереса9, взбудоражила многих верующих людей, увлекавшихся идеями Маркса и Че Гевары, поскольку разрешала давно существовавшее противоречие между христианской этикой и приверженностью идеям социализма. Таким образом сформировался своего рода кодекс чести для священников и интеллектуалов, не желающих мириться с несправедливостью «мира сего», основными постулатами которого стало использование талантов, данных Богом (включающих научные способности), для борьбы с бедностью как источником греха, а также просвещения широких масс.