Леворукие книготорговцы Лондона

Она снова открыла рот и заговорила, решительно и с нажимом:

– Мне надо к отцу. Я уверена, что он не умер и не ушел из нашего мира, или что там еще думают Зои и Хелен. Мне нужно к Старику Конистону.

– Значит, туда ты и попадешь, – ответил Хранитель. – Обе тропинки приведут тебя туда. Вопрос в том, какую выберешь ты.

– А где Мерлин и Вивьен? – снова спросила Сьюзен. Глядя поверх плеча девочки, она пыталась понять, в чем разница между тропинками, и не могла. Обе шли через лес, по обеим, судя по всему, часто ходили. – Какая-нибудь из этих тропинок ведет к ним?

– Нет.

– Но с ними все хорошо?

– Они ужинают.

– Ужинают, – вздохнула Сьюзен и едва не согнулась пополам от боли в желудке, так захотелось есть. Она смутилась и слегка растерялась – как, они еще не завтракали и даже не обедали, а уже время ужинать? – Могли бы и меня подождать.

– Сейчас они не помнят, что ты здесь.

– Что?!

– Тот Сильвермир, который существует для Сен-Жаков, не включает тебя, по крайней мере пока. Я проведу тебя через твой Сильвермир, но здесь нельзя задерживаться, нельзя ничего есть и пить, потому что ты незваный гость. Вивьен и Мерлин получили разрешение привести тебя сюда, но это не дает тебе права быть здесь долго.

– То есть я уйду без них? Без Мерлина и Вивьен? – уточнила Сьюзен дрожащим от волнения голосом, и девочка торжественно кивнула. – А это не тот случай, когда одна тропа приведет меня к моей судьбе, а другая – к вечному проклятию?

– Возможно, судьба и проклятие – одно и то же. Но обе тропы приведут тебя туда, куда ты захочешь прийти сама.

– Дело не в том, куда я хочу! – возмутилась Сьюзен и, набрав полную грудь воздуха, произнесла решительно и четко: – Мне надо к отцу. К Старику Конистону. Мне нужна помощь друзей, Мерлина и Вивьен, так как я верю, что они мои друзья. Но если придется идти одной, я пойду одна. И я выбираю правую тропу.

– Вот и хорошо, – сказала девочка и подмигнула. – Так будет быстрее.

Они повернули направо и пошли по очень симпатичному лесу, где могучие раскидистые дубы перемежались стройными ясенями и рябинами, которые цвели и плодоносили одновременно. Лес был светлым, солнечные пятна лежали на тропе и на траве, сплошной ковер из колокольчиков расцвечивали яркие сполохи чистотела, нежные кустики кислицы, желтые и красные столбики аронника и мелкие голубые цветки бруннеры.

Но Сьюзен устала, проголодалась и вообще измучилась и просто не видела окружающей ее красоты. Она плелась вслед за девочкой, которая то шла быстрым шагом, то бежала вприпрыжку, и тогда Сьюзен еле поспевала за ней. Радостное предвкушение чего-то, которое впервые возникло в лесу Морсенны, никуда не делось, только теперь его заслоняло тяжелое чувство одиночества и страха.

Тропа пошла вверх и скоро привела их на заросшую травой поляну. Девочка пересекла ее и вскарабкалась на большой камень. Весь в пятнах лишайника, он был плоским, как стол, причем, судя по всему, на виду была лишь часть, а остальное скрывалось в земле. Сначала Сьюзен думала, что камень естественного происхождения, но, приглядевшись, поняла, что это обелиск – огромный, больше Иглы Клеопатры, поваленный набок и вкопанный так, что из земли торчала одна верхушка.

– Иди сюда! – позвала ее девочка.

Сьюзен одолела наклонную боковую поверхность обелиска, встала бок о бок с Хранителем и удивилась: за деревьями скрывался другой берег острова. Камень торчал из озера. Примерно в тридцати футах под ними шелестели, накатывая на пляжную гальку, прозрачные волны. Сверху озеро казалось очень глубоким, солнечные лучи освещали лишь верхний слой воды.

Хранитель показал пальцем вниз:

– Тебе туда.

– Что? – не поняла Сьюзен. – Я должна прыгнуть?

Полет обещал быть долгим.

– Можешь, конечно, и прыгнуть, но я не советую, – ответил Хранитель. – А вот если ты шагнешь вперед здесь, то сразу же шагнешь вперед и там.

– Там – это значит к горе? К Старику Конистону?

– Точно, – подтвердил Хранитель. – Вперед.

Сьюзен замешкалась, глядя в темную воду, потом перевела взгляд на девочку-Хранителя, не зная, верить ей или нет.

– Да, – сказала та, шумно выдохнула и с раздражением добавила: – Надо было прыгать сразу. А теперь возникли непредвиденные обстоятельства.

– Какие? – спросила Сьюзен, но девочка вдруг исчезла. Ее не было ни в воде, ни на камне, ни на поляне. Нигде.

Зато был кое-кто другой.

Меррихью, предводительница леворуких книготорговцев, в том же платье и рыболовном жилете, что и в Новом книжном, только на ногах были резиновые сапоги-веллингтоны. Сердито хмурясь, она шла по поляне, давя сапогами траву.

Как только она увидела Сьюзен, в ее руке сверкнуло короткое лезвие. Одно гибкое движение запястья – и нож взвился в воздух и полетел к девушке, так стремительно, что не было времени уклониться. Оставалось только закрыть глаза.

Но цели он не достиг. Нож, который нес неминуемую гибель, вдруг застыл, перехваченный рукой высокого старика с большой лысиной в обрамлении серебристых волос и окладистой седой бородой. Вылитый Чарльз Дарвин с портрета работы Уолтера Уильяма Улесса.