Леворукие книготорговцы Лондона

Сьюзен медленно кивнула. Внутри пирамиды камней был ее отец. По крайней мере, его смертное воплощение – она могла поклясться. А еще она чувствовала: это Холли противился тому, чтобы она вобрала в себя силу горы. Он сумел развернуть магический поток к себе и ни за что не хотел отдавать его обратно.

– Знает же, старая ворона, что ты нужна мне живой, – заявил Холли, и вдруг, без единого слова или жеста с его стороны, котлорожденные ожили и бросились в туман, точно камни, которыми выстрелили из катапульты. – Значит, не будем давать ей второго шанса, верно?

Он встал – пара камней, сорвавшись из-под его ног, покатилась с горы, – потянулся и широко зевнул, подставляя распяленный рот затянутому туманом небу. На запястье мелькнул знакомый серебряный браслет. Сьюзен уже видела его раньше, но только теперь, причастившись отцовской силы, поняла его суть: да, это амулет, но не защитный, а обманный – отводить глаза.

Перед ней стоял не смертный полицейский, а Древний владыка, облеченный в бренную человеческую плоть.

– Зря я тратил время и силы на то, чтобы выкрасть тебя и притащить сюда, ты сама явилась, – продолжил он светским тоном. – Но я боялся, как бы старики-книготорговцы не спровадили тебя на тот свет своим обычным манером – без суда и следствия, чик, и готово. Поэтому пришлось действовать быстро. Конечно, можно было предпринять кое-что и пораньше, но я слишком поздно о тебе узнал – слишком, слишком поздно. Недооценил твоего папашку, а он хитер, сука.

Внизу загремели-засверкали выстрелы.

– Дура Меррихью, притащила с собой какую-то пукалку, – заметил Холли. Его левый глаз как будто потерял фокус: наверное, это им он смотрел через глаза своих мертвых слуг, которых послал вниз. – С одним порождением она справилась бы, хоть сейчас штуку даю, но вот с двумя – шалишь. Тут не пистолет нужен, а топор, и то не всякий.

Сьюзен наблюдала за ним молча. Ее правая рука скользнула к карману для рулетки. Левую, сложив пальцы в кулак, она поднесла ко рту, якобы для того, чтобы прикрыть кашель, а на деле зажала в кулаке пакетик с солью и теперь торопливо отгрызала от него уголок.

– Признаюсь тебе, как на духу, мисс Сьюзен Аркшо, – продолжал Холли, делая к ней шаг и сгибая мускулистые руки. – Я подкрался к твоему отцу и повязал его клятвой, а он крутил роман с твоей мамашкой и так одурел от страсти, что совсем забыл об осторожности. Размяк, как галета в чае. Хотя, справедливости ради, скажу, что без помощи Меррихью, которая заманила его на мою тропу, мне было не обойтись. Но он все равно нашел лазейку и выскользнул. Оказалось, что, несмотря на все мои предосторожности, он может передать свою силу наследнику или наследнице по достижении ими совершеннолетия!

И Холли так двинул мощным кулаком себе в ладонь, что произвел звук, похожий на выстрел.

– Вот почему теперь все утекает к тебе, и даже клятвы, которые на моих глазах принес Конистон, теперь бессильны! Вот незадача так незадача! Но ничего, мы все исправим. Клятвы будут произнесены во второй раз. Уговор вот какой: ты добровольно отдаешь мне всю силу твоего отца, а я оставляю тебе жизнь. Тебе и твоей матери.

Ничто – ни в жесте, ни в голосе – не говорило о том, что все, кого он посылал «позаботиться» о Жассмин, расстались с жизнью при участии хранителей воды, земли и неба. Но Сьюзен все равно поняла, что он лжет. Хотя ее сила только начала расти, она уже могла видеть форму слов своего собеседника – выходят ли они из его рта округлыми, как обточенные водой камешки, или кривыми, как обломки.

– А как же отец? – спросила она и, спрятав руки за спину, посыпала солью пальцы, надеясь, что к ним прилипнет достаточно кристалликов для соединения с ее кровью на ноже.

– Он сделал свой выбор, – сказал Холли. – Отдал тебе все, что имел. Он угасает и скоро совсем уйдет из этого мира. Забудь о нем.

И опять – ложь, но не полная.

– А что будет с его силой, если она не успеет перейти ко мне? – задала другой вопрос Сьюзен. – Если ты убьешь меня раньше?

Холли злобно хрюкнул:

– Испарится. Прахом пойдет. И я буду очень, очень несчастен. Но это уже твой выбор. Твой папаша получил по заслугам, а ты сможешь жить.

– Ты использовал силу моего отца, чтобы связать его нерушимой клятвой, – догадалась Сьюзен и почувствовала, что права, ибо такова была сила ее… вернее, отцовской магии.

Свидетельствовать обеты и делать их нерушимыми. Вязать, но не отпускать. Он был Клятвоскрепителем, и всякий, кто хотел принести вечно нерушимую клятву, обращался к нему. Ее отец был Древним владыкой.

А Холли, наоборот, был злокозненным существом из Древнего мира.

Тем временем здоровяк снова хрюкнул, потом моргнул, слеза затуманила его левый глаз и стекла по красной щеке.

– Конец Меррихью, – сказал он. – Усилий, конечно, потрачено много, но оно того стоило.

– А как же другие книготорговцы? – спросила Сьюзен, делая крошечный шажок вперед. – Предположим, я уступлю тебе власть моего отца всю, целиком. Но ведь они найдут нас обоих и убьют, разве нет?

Холли фыркнул: