Леворукие книготорговцы Лондона

Первая: хрупкий сосуд ее тела не справится с более стремительным магическим потоком. Вторая: вместить в него все могущество Древнего владыки нельзя. Чтобы овладеть всей магией горы, нужно расстаться со смертной оболочкой. Тогда ее тело погрузится в камень, растворится в нем, и она станет мифом, легендой. Позже, много позже, придет время, когда она сможет выбрать себе любое смертное тело, но Сьюзен Аркшо придет конец.

Она сможет стать даже Стариком Конистоном. Если переживет ближайшие тридцать секунд.

Голова Холли поднялась еще выше. Сьюзен чувствовала ее затылком, ведь над горой тоже были ее владения: две лиги на запад и на восток, две лиги на юг и на север, две лиги вверх и две лиги вниз. Магия наполнила девушку до предела, ворочалась у нее в костях, пульсировала в крови, грозя вот-вот разнести хрупкую человеческую оболочку…

Сьюзен продолжала чувствовать голову – та прошла облачный слой и поднималась все выше в ярком голубом небе. Девушка понимала: скопившейся в ней магии недостаточно, чтобы отразить удар, который готовит Саутхо. Она не выдержит, ее слишком мало, и времени нет.

И тут она поняла кое-что еще: не все, что Саутхо говорил об отце, было правдой. Например, отец не выбирал смерть.

Сьюзен схватила валявшийся поодаль столовый нож с единственной заточенной кромкой, подползла к могиле и перевесилась через край так, что чуть не свалилась в нее головой вперед. Она перерезала веревку на одном запястье – буквально с одного касания, словно та была не тверже масла. Отцовские веки дрогнули. Сьюзен перепилила вторую веревку, отец открыл рот и хрипло вздохнул.

Сверху донесся жуткий визг – голова входила в смертоносное пике.

– Прикрой меня! – крикнула Мерлину Сьюзен и, свесившись еще ниже, стала пилить веревку вокруг лодыжки. Едва нож перерезал волоски, как отец сел. Сьюзен занесла нож над последней веревкой…

Меч Мерлина сверкнул, посыпались разноцветные искры, раздался оглушительный грохот. Могучий удар обрушился на спину Сьюзен. Она перевернулась на бок и посмотрела: на нее, скалясь от ненависти, глядела голова Холли.

Из головы торчал меч – он вошел в висок и вышел наружу из челюсти. Мерлин и Вивьен в две руки – серебряные ладони светились, как лунный диск в морозную ночь, – силились оттащить ее от Сьюзен, а голова щелкала зубами.

Вдруг из ноздрей и пустых глазниц черепа повалил жирный серый дым, протянувший свои щупальца к Сьюзен. Это Саутхо покидал свое смертное прибежище – беспримесная мифическая сущность, куда более могущественная, чем Сьюзен, какой она стала и какой могла бы стать в будущем. Девушке не хватало сил на сопротивление, и сущность, зная это, тянулась к ней, ища пути внутрь…

Чья-то рука сжала ладонь Сьюзен. От неожиданности она взвизгнула, но сразу все поняла.

Рука отца, прикосновение которой она ощутила впервые в жизни.

Визг завершился тихим вздохом, и Сьюзен мысленно открыла внутренние шлюзы. Магия, накопленная ею, и магия, похищенная Саутхо, встретились с магией горы, слились в один могучий поток, который хлынул туда, где ему было предназначено течь от века, – так река, размыв искусственную преграду, устремляется в свое исконное русло.

Конистон Рекс вобрал ее в себя и использовал по назначению.

– Прочь, Саутхо! – раздался голос, хриплый от долгого молчания. – Уходи и больше не возвращайся.

Глава 23

Уходит с неба ясный день.

За ним вдогонку – ночи тень.

Свиданья тьмы и света кратки,

Рассвет, закат – как поцелуй украдкой.

Густой серый дым, который уже подобрался почти к самым глазам Сьюзен, с первым звуком голоса Конистона отпрянул, уплотнился в громадного, слегка расплывчатого ворона, не черного, а темно-серого, и взмыл над Мерлином и Вивьен, стоявшими на краю могилы. В небе он раскрыл клюв, каркнул один раз, точно бросая им вызов, но тут же взлетел еще выше и повернул на юг.

А Сьюзен лежала на земле и во все глаза смотрела на отца, который еще не выбрался из своей каменной могилы. Он тоже посмотрел – сначала на нее, потом на себя. Шевельнул пальцами. Ногти отпали, борода и волосы укоротились до средней длины, как у хиппи в шестидесятых, пиджак, брюки, ботинки – все стало как новое.

– Спасибо тебе, дочь, – каркнул он, но даже не попытался обнять ее или выказать приязнь как-нибудь еще.

Сьюзен тоже не спешила с объятиями. Она вглядывалась в отца, отмечая в себе кое-какие его черты, но это было отстраненное, почти академическое наблюдение. Ведь, в конце концов, пусть он ей и отец, они совсем не знакомы. Что-то в его взгляде подсказывало: он думает примерно то же самое. Найти отца – одно, а вот установить отношения с ним – совершенно другое, и, надо признать, это совсем не простое дело. С человеком и то было бы сложно, а тут на тебе – Древний владыка.

Конистон поднял глаза на Мерлина и Вивьен.