Левый берег Стикса

И посмотрел в глаза Миронову тяжелым, мрачным взглядом. Глаза капитана СБ тоже не улыбались, хотя на физиономии по-прежнему расплывалась усмешка. Тоцкий понял, что битва уже началась. Первый раунд в очной встрече он проигрывал вчистую. Очень качественно работали ребята, просто — комар носа не подточит.

За темными стеклами «Лендкрузера» в этот самый момент, Роман, не сводя глаз с входа в банк, торопливо говорил в трубку мобильного телефона:

— Точно взяли, Виталя, я тебе говорю. Понаехало — немеряно. Ждали, как пить дать. Не видно, но я же не новенький. Что я — не знаю, как ласты заворачивают? Могли и просечь. Нет. Я и не собирался сразу отъезжать. Он же не из нашей «тачки» вышел. Дальше, метров на сто. Вход караулили, как пить дать. Пятеро, на двух машинах. Жаль парня. Нет, нет, по виду и повадкам — не ОБЭП. СБ — натурально.

Виталий нажал кнопку отбоя и сунул мобильный в карман. Крякнул с досадой. Провел с силой ладонями по коротко стриженым, седым вискам, и глубоко вдохнул пахнущий разнотравьем воздух аэродрома. Потом нашел глазами пилота, сидящего на земле, у колеса шасси в тени крыла, и сказал:

— Заводи тарантас, капитан. Поехали.

После яркого, но, к счастью, еще не жаркого солнечного света, внутри фюзеляжа «кукурузника» было сумеречно. Он посмотрел на то, как закреплены импровизированные носилки с лежащей на них Дианой. Проверил, пристегнуты ли дети, И, захлопнув входной люк, сам уселся на жесткое, ободранное сидение, ряд которых протянулся вдоль бортов. Надрывно загудел мотор, прогреваясь. Еще пять минут — и неуклюжий самолет, коротко разбежавшись, резко ушел в голубое небо, набирая высоту, описал в воздухе широкую дугу, разрывая тишину громким стрекотом, и уверенно взял курс на север.

Конец второй части.

Часть 3

Без наручников и прочей атрибутики не обошлось. Ну, не мог Миронов отказать себе в таком невинном удовольствии. После тщательно документируемого, хорошо, хоть без видеосъемки, изъятия содержимого из карманов Тоцкого, выполненного в присутствии двух понятых, точно в соответствии с буквой закона, на руках Тоцкого защелкнули «браслеты». Сцена получилась картинной, просто, как в кино. Бравые служители закона под аплодисменты присутствующей публики сковывают раздавленного грузом совершенных непотребностей преступника.

С аплодисментами, правда, вышла незадача. Никто в ладоши хлопать не собирался, а расстроенная Галочка в конец испортила картину торжественного ареста, всхлипывая и хлюпая носом. И раздавленным Андрей не выглядел. Злым, озабоченным, напряженным, но уж никак не раздавленным или растерянным. В голове его, перебирая варианты, щелкала вычислительная машина. Задача была со многими неизвестными, но цель была не расколоть уравнение сходу, а сделать так, чтобы теорема не имела доказательств.

Получалось, надо сказать, не очень хорошо. Даже плохо получалось. Ни паспорта, ни деньги сами по себе ничего не значили. Паспорта не были фальшивыми, а то, что в сейфе находилось тридцать восемь тысяч шестьсот долларов США, так подобная сумма не составляла и четверти годовой зарплаты и дивидендов Андрея. Легальной, надо заметить, зарплаты и легальных дивидендов, с которых были уплачены налоги.

И длинный список фирм, перечисленный в постановлении, был, в сущности, блефом. Фирмы были учреждены грамотно и, если даже предположить, что реестры станут доступны (а это было невероятно), то в списке учредителей будут несколько зарубежных компаний другой юрисдикции, добраться до реестров которых будет такой же, почти не решаемой, проблемой.

Вот с управлением счетами могло получиться хуже, несмотря на все хитрости. Нет, такой глупости, как открывать счета на свой собственный паспорт, никто не делал еще с начала девяностых. Но личное присутствие и, что главное, личные связи — без них никуда. И пусть ни одного официального документа, связывающего Тоцкого с разветвленной системой фирм и счетов, не было в природе, на свете было слишком много людей, которые могли назвать его, как лицо, управляющее движением средств.

Плюс ко всему, Андрей прекрасно понимал, что при тщательной разработке операции, еще до перехода ее в активную фазу, многие переводы «трассировались», как через Нацбанк, что, вообще, было проще простого для уполномоченных органов, так и через Интерпол, для которого подготавливалась соответствующая «легенда». Уж что-что, а «легендировать» достойно свои действия спецы умели. Имея же в своем распоряжении задокументированную «трассу», можно задать очень неудобные вопросы. Просто, ну, очень неудобные.

При таком раскладе тремя сутками можно было не отделаться. И тремя месяцами — тоже. Вариантов было немного. Первый — уйти в глухую «молчанку». Никто за тебя не скажет того, чего не скажешь ты. Официально отказаться отвечать на вопросы. Что с адвокатом, что без. Доказательной базы у них нет. Но на сколько растянется дознание — можно только гадать. Можно сидеть до второго пришествия — им спешить некуда.