Лезвие вечности

Привлеченный паническими возгласами, в зал вошел директор:

— Что случилось?

— Поврежден экспонат номер сто девять, — храбро отрапортовал Кожухов, словно бросаясь в холодную воду. — По моей вине.

Директор втянул носом воздух:

— По-моему, от вас пахнет спиртным?! Ну, знаете, Кожухов… Вы у нас больше не работаете. А вопрос о компенсации за разбитый кубок мы… Что с вами?

С выражением крайнего изумления Кожухов смотрел на сосуд, который все еще держал в руках, точнее — на поврежденный участок. Он не слышал грозных директорских слов, не вникал в их смысл.

— Смотрите. — Кожухов протянул кубок директору. Тот машинально принял сосуд, взглянул — и изменился в лице.

— Не может быть…

— Да! — почти закричал Михаил Борисович. — Под верхним слоем алебастра — второй, внутренний, и на нем иероглифы! Это двухслойный кубок, двухслойный кубок со скрытым текстом, понимаете?

— Позвольте, — растерялся директор. — Египтологии не известны двухслойные кубки.

— Вот именно! — торжествующе изрек Кожухов. — Я… Мы сделали открытие, а когда будет прочитан текст… Кто знает, какие сюрпризы там скрываются?!

Директор поставил кубок в ближайшую витрину.

— Странно, — сказал он. — Ведь этот экспонат изучали египетские специалисты. Как же они ничего не заметили?

— Ничего странного, — возразил Кожухов, полностью овладевший собой. — Чтобы заметить, нужно… Хотя бы просветить кубок рентгеном… А кому такое придет в голову, зачем?

— Ну… Что же, — неуверенно произнес директор. — Конечно, кубок изымается с выставки, нужны тщательные исследования… Но тут возникает этическая проблема, связанная с приоритетом открытия. Кубок нам не принадлежит.

— И что? — Кожухов пожал плечами. — Египетские коллеги будут счастливы, когда мы вернем им не просто кубок, но кубок плюс его раскрытую тайну.

Итак, на выставку кубок не попал. Не вернулся он и в Египет. Египетскому археологическому музею в Каире были принесены извинения за случайное уничтожение экспоната и предложена равноценная замена из фондов Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, на чем инцидент и завершился.

Кожухова все-таки уволили, но он легко нашел работу в другом музее. Однажды он встретил на улице своего прежнего директора и поинтересовался, удалось ли прочитать иероглифы на поверхности второго слоя кубка.

— К сожалению нет, — с досадой ответил директор. — В институте, куда мы его передали, работают похлеще вас растяпы. Они попытались снять верхний слой и безнадежно повредили и надпись, и резьбу. Пытались восстанавливать, да где там… Списали. Кубок пропал для науки безвозвратно, Михаил Борисович.

Директор искренне верил, что именно так все и произошло.

3

Каир

Апрель 2000 года

Теплая минеральная вода — что может быть отвратительнее? Гюнтер Холбрук с раздражением отодвинул стакан. Это была последняя бутылка, Холбрук забыл поставить ее в холодильник… Но не поздно и сейчас, пусть хоть оставшаяся вода охладится.

Он приподнялся в кресле, собираясь идти на кухню, но его остановил голос Макса Штайнера.

— Дай-ка еще раз взглянуть на этот чертов план, Гюнтер.

Холбрук вручил сообщнику лист бумаги. Штайнер смотрел на план так, будто на листе было мастерски нарисовано гнездо гадюк.

— Так ты уверен, что там только одна линия сигнализации?

— Еще бы! — разозлился Холбрук. — Даром, что ли, я сшивался там три недели?

— И все-таки не нравится мне это. — Штайнер бросил план на стол.

— Почему?

— Почему? Да потому, что пахнет дешевкой. — Макс перелистал каталог Египетского археологического музея. — Ты погляди, что за экспонаты в этом зале! Скарабей, инкрустированный цветным стеклом! Каменная фигурка бога-шакала Анубиса! Подумать только, сверхценность… Бронзовый стилет… Тьфу! Где золото, серебро, драгоценные камни? Где сокровища, Гюнтер?

Выдержав эффектную паузу, Холбрук неторопливо заговорил:

— Повторяю в сотый раз: ты дурак, Макс. Сидеть! Не трепыхаться! В тех залах, где хранится золото, суперсовременная сигнализация и надежная охрана. С пятерыми молодцами я еще, пожалуй, рискнул бы, но вдвоем там делать нечего. А здесь проще, но не это главное. Куда бы мы с тобой сунулись с твоим знаменитым золотом — прямо в лапы полиции? А эти вещицы… — Гюнтер отобрал у Макса каталог, вгляделся в фотографии. — Внешне они неприметны, но знаешь, сколько отвалят за них чокнутые коллекционеры? И такие коллекционеры у меня на примете есть! Например, вот этот бронзовый стилет со змеей на рукоятке. Думаешь, пустяк? Нет! Вещь уникальнейшая, второй такой пока не найдено, да и найдут ли?..

— Ну и сколько стоит твоя уникальнейшая вещь? — Штайнер прищурился.

— Я знаю одного типа в Мюнхене, — веско проговорил Холбрук. — Он выложит за стилет двадцать пять тысяч марок, не торгуясь.

Холбрук значительно занизил цифру, но и двадцать пять тысяч заставили Штайнера присвистнуть.

— Ого! Так сколько же мы получим за все? Мы станем миллионерами, Гюнтер!

— Может быть, не совсем… Но близко к тому. Макс неожиданно нахмурился.

— Однако твоя идея… Я о том, что мне придется справиться со сторожем в одиночку…