Лезвие

— Не ваш брат. А Максим Воронов. Зверь. Он у них палач-инквизитор. Скрытый маньяк и садист. Он убил вашего отца… и чуть не убил вас саму. Он ужасный человек. Он всегда был против вашего брата и несколько раз пытался его уничтожить. А сейчас он готовится уничтожить десятки невинных людей, а Андрей ничего об этом не подозревает. Макс связался с террористической организацией, которая ввозит оружие и взрывчатку на территорию нашей страны. Погибнут сотни.

Я закрыла лицо руками, моя голова раскалывалась от невыносимой боли, горло драло, в груди зарождался вопль ужаса.

— Чего вы от меня хотите?

— Вы могли бы помочь нам уличить его в преступлениях и посадить за решетку. Заставить понести законное наказание за свои преступления. Но все это позже, сейчас важнее другое. Зверь взял нашего человека. Он единственный, кто знает всех нас по именам. Единственный, у кого есть доступ к секретным файлам с адресами и фамилиями. Пока что наш человек молчит, но его пытают, он терпит адские муки, изощренные пытки, на которые способен только этот садист. Вы должны сделать так, чтобы он отпустил нашего человека.

Я ничего не понимала, я просто дрожала, зуб на зуб не попадал, как при страшном ознобе.

— Почему вы решили, что Макс меня послушает, что я хоть как-то могу на него повлиять?

— Потому что вы единственная из всех, кого я знаю, кто может заставить его изменить любое свое решение.

Я усмехнулась уголком рта:

— Вы ошибаетесь. Мы никогда не были с ним друзьями… он сам мне об этом сказал. Так что нет никаких шансов. Все напрасно.

Данила подошел ко мне вплотную и склонился сзади опираясь ладонью на край стола.

— Да, вы не были друзьями. Вы намного больше, чем друзья. Макс Воронов — ваш муж. Он женился на вас, чтобы манипулировать братом и заставлять делать все, что он хочет.

Я почувствовала, как у меня перед глазами поплыли круги, ноги стали ватными, и я судорожно втянула воздух.

— Это наглая ложь. Я не верю. Я не могла быть его женой. Вы сумасшедший? Ненормальный. Я не должна была приходить сюда. Все что вы говорите — это какой-то отвратительный бред.

У меня началась истерика. Я не могла дышать.

— Вы родили ему дочь. А второго ребенка потеряли при аварии, которая произошла по его вине из-за его врагов.

Я закрыла лицо руками. Если бы передо мной сейчас разверзлась пропасть, я бы не была в таком шоке, как сейчас. Господи, у меня есть ребенок? От Макса? Мир сошел с ума, и я вместе с ним…

— Вы любили его. Любили и прощали это чудовище, которое истязало вас, избивало и рвало на части, а вы видели в нем идеал. Сейчас вы смотрите на него другими глазами. Я думаю, вам стоит узнать, какая у вас была жизнь со Зверем. Без розовых очков, без романтического ореола и его давления на вас. Вы можете продолжить просмотр материала. Я приду, когда вы закончите, и буду ждать вашего ответа.

ГЛАВА 10. Дарина

Ошибочно предполагать, будто все люди обладают одинаковой способностью чувствовать.

Эрих Мария Ремарк

Когда он вернулся, меня скрутило пополам спазмом где-то вверху живота, вроде и не тошнит, а там камень застыл. Не вдохнуть, не выдохнуть. И глаза невольно зажмурила, словно это могло меня спасти от ужаса, который прочла и увидела. Нет, я не могла на это пойти добровольно, не могла любить вот это лютое чудовище, вывернувшее меня наизнанку. Он же убивал меня. Разве этого вокруг никто не понял? Как его вообще ко мне подпустили? Господи, кому меня отдали и за что? Кем я была вообще? Какая я была? Я терпела? Я не пыталась сбежать? Нееет, я не могла это прощать. Та женщина на фотографиях, так похожая на меня, не может быть мною. Как она… после того, как у нее ребра срастались и руки… разрывы зашивали… родила ему? О господи, я не могла быть этим убогим существом, я бы не позволила ему, не простила бы никогда, я и сейчас понять и простить не могу. А тогда… как я вернулась после всего, что он со мной сделал? Меня заставили. Иначе этого не объяснить. Он силой удерживал меня возле себя и насиловал. Я боялась его и поэтому притворялась. А потом я, наверное, боялась за ребенка. Значит, вот что они все от меня скрывали. Но почему? Та была согласна молчать, а эта могла заговорить? Я что-то про них знаю?

— Дарья… вам плохо?

Кивнула и взяла дрожащей рукой стакан с водой. Стуча зубами о стекло, сделала несколько глотков. Мне было не только плохо — мне было невыносимо страшно. Я погрузилась в панику и не видела выхода из этой ужасной ситуации, где рядом со мной находились люди, которым было плевать на то, что делает со мной мой муж. И слабой надеждой — может, они не знали? Ведь Андрей, он так искренне любил меня, я же видела это по глазам, и Карина… дети не умеют так лгать.

— Я понимаю, что вам страшно и трудно в это поверить, но вы убедились сами. Все снимки сделаны в больнице и в карете скорой помощи, когда вас доставили в реанимацию. Вы так же читали заключение врачей. Мне к этому нечего добавить. Вы все видите сами.