Лезвие

Вот и кончилась иллюзия, которую они все так усиленно лепили вокруг меня из фальшивых картонных декораций. Мой персональный палач забрал свою собственность домой, а точнее, в клетку, где и было мое место. Никогда не поверю, что любила это чудовище и согласилась выйти за него. Наверное, он вынудил меня каким-то образом, надавил, заставил. Я не знаю, куда мы сейчас ехали в его черном бронированном джипе с затемненными окнами. Теперь даже его машина казалась мне тюрьмой на колесах. Так смешно, я считала, что меня во всем ограничивают и лгут мне, а оказывается, именно в моем неведении и была моя свобода. За рулем сидел один из призраков моего мужа. Они все напоминали мне тени из какого-то фильма ужасов. Казалось, он поднимет руку, щелкнет пальцами, и вся эта стая бросится драть на части только по его беззвучной команде "фас".

С этой секунды я на него не смотрела и смотреть не собиралась. Так было легче без его глаз звериных с тяжелым и невыносимым взглядом. А еще я не хотела, чтоб он увидел в моих глазах страх. Потому что я дико его боялась. До дрожи в пальцах и судорог в животе. Господи… неужели он заявит на меня свои права? А если я откажусь? Меня изобьют и возьмут насильно? От панического ужаса по телу прошла дрожь.

Я содрогнулась от одной мысли, что этот монстр может прийти ко мне в спальню. Можно было не смотреть ему в глаза, потому что я и так чувствовала его взгляд кожей, он смотрел на меня, прожигал насквозь. Но Макс молчал, и я предпочла сидеть тихо и не задавать вопросов, потому что боялась получить ответы. Я все еще пребывала в состоянии шока после той правды, что открылась мне так неожиданно. Это был ощутимый удар по моей психике. Настолько сильный, что я с трудом держала себя в руках. Если бы я могла сейчас на ходу выпрыгнуть из машины, я бы так и сделала. Но он сидел рядом, и все двери были заблокированы, я сама слышала этот щелчок. Положила руку на кресло и почувствовала, как она предательски дрожит, в ту же секунду ее накрыла его ладонь, и я интуитивно одернула к себе с такой силой, что сама отшатнулась к дверце машины. Он расхохотался, и мне захотелось зажать уши руками. Его хохот звучал как издевательское карканье.

Когда мы приехали, Максим по-хозяйски взял меня под локоть и провел в дом. Охрана и слуги вежливо здоровались. Они меня помнили, а я их нет. Они казались мне такими же жуткими, как и их хозяин. Но по сравнению с ним, они просто щенки, готовые выполнить любое его указание, и я не сомневалась — если он прикажет им разорвать меня на части, они так и сделают. Не раздумывая. Потому что они испытывали дикий страх и фанатичное чувство преданности. И я не могла понять, чем он заслужил подобную преданность.

— Я хочу к себе в комнату, — тихо попросила я. Не решаясь обвести взглядом дом и сжимая руки замком между собой.

— Здесь все комнаты твои, но ни в одной из них ты не жила. Ведь у нас была общая спальня, малыш.

Я вскинула голову и посмотрела ему в глаза — как же всегда тяжело выдерживать его взгляд. Я не выдерживаю и всегда отвожу свой первая.

— Тебе постелют в любой из комнат.

А можно где-то очень далеко от тебя?

— Иногда ты спала в комнате Таисии. Там есть твои вещи. Я прикажу перенести все остальное.

— Таиисии?

Переспросила, и имя невольно заставило внутри что-то дрогнуть. Сердце наполнилось чем-то необъяснимо хорошим. Наверное, я ее знала.

— Да. В детской. Когда мы пытались отучить нашу дочь спать с нами. Сейчас она у Фаины.

Дочь. Боже… боже мой. Это непостижимо уму. У меня есть дочь. Как такое может быть? Как ужиться и смириться с этой мыслью? И сердце дергается и щемит. Мой ребенок. Я ведь любила ее… даже сейчас внутри есть отголоски этой любви. Значит, мой мозг хотя бы что-то сохранил. Нечто святое и нежное, что не стирается никогда.

— Спасибо. Я поживу там, да.

— Вот и отлично, она находится рядом с нашей спальней. Я проведу тебя туда, все остальные вещи привезут ближе к вечеру. Я уже распорядился. Вечером я покажу тебе весь дом.

— А можно не показывать? Я не хочу пока что ничего рассматривать. Я не готова.

Снова почувствовала, как жжет меня своим невыносимым взглядом.

— Как же тебя качественно обработали, что каждая секунда со мной превращается для тебя в пытку. А раньше ты говорила, что дышать без меня не можешь…

Его голос дрогнул, а я стиснула пальцы между собой до хруста. Он лжет. Я не могла ему такое говорить. Не могла. Но и сказать этого вслух не смогла, я не знала его реакции. Я ее боялась.

— Можешь ничего не говорить. В отличие от тебя, я прекрасно знаю, о чем ты думаешь. И перестань дрожать. Никто тебя здесь не обидит.

Прозвучало неубедительно… очень неубедительно после всего, что я видела там… после того, как видела себя саму на фото, утыканную трубками, с руками синими от гематом и следами пальцев на скулах и на горле. Содрогнулась от ужаса и даже не посмотрела на него.