Лезвие

Я снова несколько раз кивнула и поставила стакан на стол. Мне вообще казалось, что я посмотрела какой-то идиотский фильм с собой в главной роли, но это был действительно фильм, а не моя жизнь. И тот человек, который мне все это показал… он не вызывал чувства благодарности, он как раз вызывал чувство жгучего раздражения за то, что поселил в моей душе этот панический страх перед людьми, которым я верила. Он вдруг вышвырнул меня в человеческую пустыню из мертвых тел и гнилых душ, где я озираюсь по сторонам и не вижу никого, кто мог бы протянуть мне руку помощи, и это по-настоящему страшно. Ведь даже вот этому от меня что-то нужно. Данила Петрович обошел стол и приблизился к окну, отодвинул шторку пальцем и внимательно посмотрел на улицу, а затем обернулся ко мне:

— У вас, конечно же, есть выбор, и никто не станет вас заставлять делать то, чего вы не хотите. Мы можем забыть об этой встрече. Я уничтожу все записи, которые вы видели, и вас отвезут обратно в город. Вы нас не найдете, а мы вас больше не потревожим. А еще вы можете постараться нам помочь и наказать виновных в смерти вашего родного отца, в исчезновении вашего младшего брата, которого до сих пор не нашли… И…

Но в этот момент где-то снаружи кто-то сдавленно вскрикнул, я почувствовала, как по телу прошла волна невольной дрожи. Словно я сразу поняла — это за мной. Данила схватился за пистолет. Второй его помощник не успел. Распахнулась от сильного удара дверь. Я вскрикнула, когда увидела Макса и шестерых парней с пистолетами в руках. Один из них тут же выстрелил в ногу помощнику Данилы Петровича, и едва тот упал, выбили у него пистолет, скрутили на полу.

Макс остановился в дверях.

Он был похож на маньяка-убийцу с всклокоченными волосами и взглядом исподлобья, которым он обвел помещение и остановил его на мне. Красивый и ужасный одновременно. Теперь я чувствовала его звериную сущность, которая и внушала тот самый суеверный ужас, как перед стихией, которую невозможно контролировать. Он нашел меня. И нашел очень быстро, судя по реакции Данилы Петровича и его людей, явно неготовых к нападению. Судя по всему, они не ожидали увидеть Максима так скоро.

Но я вдруг поняла, что все, что прочла здесь и узнала, было правдой. Да, нас связывало с этим жутким человеком общее прошлое. То самое, в котором я покорно принимала от него побои и насилие, молча мирилась со своей участью рабыни или игрушки. Вот и сейчас он пришел забрать меня, и ему совершенно плевать, что я думаю по этому поводу. Посмотрел на Данилу Петровича и презрительно скривился.

— Отойди от нее, — проговорил тихо, но в голосе клокотала скрытая ярость, — отойди к стене. Давай. Медленно положи пистолет на пол без лишних движений и отходи к стене. Руки за голову. Одно неверное движение, и я выстрелю тебе в глаз.

А у меня перед глазами трупы с дырками вместо век.

Макс посмотрел на Данилу Петровича, когда тот отодвинулся к стене и поднял руки за голову. Зверь улыбнулся. Жуткая улыбка, больше похожая на оскал.

— Вот и свиделись, Данила Петрович. Да-да-да, мы о вас знаем. Так же, как и вы о нас. Знаем на три шага вперед и нашли эту точку за… — Максим посмотрел на часы на запястье, — за тридцать минут. Все остальное время заняло наблюдение за зданием и устранение твоей охраны. Ты, и правда, считал, что сможешь увезти мою жену так, чтоб я ее не нашел без последствий для тебя и твоих людей? Это было ошибкой — привезти ее сюда. Ты мог жить спокойно, пока не сильно мне мешал. Но ты тронул то, что принадлежит мне. И я хочу знать, кто тебе поручил тронуть? И я узнаю… Мне расскажут, не сомневайся.

Макс повернулся ко мне и стиснул на секунду челюсти, играя желваками и втягивая в себя воздух через нос.

— О, я вижу ты теперь многое знаешь. Как чудесно. Этот ублюдок сократил мне долгие дни, а то и месяцы гребаного осточертевшего до оскомины фарса. Я пришел за тобой. Пора прекращать этот спектакль и игру в добрых родственничков — он мне дьявольски опостылел.

— Я никуда не пойду, — всхлипнула и попятилась к стене. — Я хочу позвонить Андрею. Пусть он меня заберет.

— Ясно.

Перевел взгляд на Данилу и поднял руку с пистолетом:

— Выбирай, куда мне выстрелить. Назови любую часть тела, которую тебе не жалко. Не то я выберу сам.

И снова эта жуткая улыбка, от которой у меня немеют кончики пальцев и дико колотится сердце в груди. А вот Данила стал таким же белым, как и стена, к которой он прислонился.

— Я не просто мент.

— А я не просто упырь, на которых ты охотишься.

— Это будет иметь последствия.

— Ты мне угрожаешь? Это уже имеет последствия для тебя. Так что? Нога. Рука. Глаз. Палец или ухо? Что можно отстрелить ЗА ТО, ЧТО ТЫ, МРАЗЬ, ПОСМЕЛ ТРОНУТЬ МОЕ?

У меня все внутри похолодело. Макс говорил так, словно я его собственность, его вещь, игрушка. Но после того, что я узнала, разве можно сомневаться? Ведь этот монстр истязал меня похлеще любого садиста. И морально, и физически. Для него я и есть самая настоящая игрушка.