Лгунья

Приезжает Доминик. Мы устраиваем маскарад; я в наряде горничной. Затем занимаемся сексом везде, где только можно, в том числе в мягком кресле на террасе наверху. После этого ложимся на пол в главной гостиной, глядя на облака на потолке, и выкуриваем «косячок», и я чувствую себя потрясающе, все вокруг опять новое и сверкающее. Я беру Доминика за руку и пожимаю ее, теряясь в облаках над головой, и мы, словно Питер Пэн и Венди[26], летим по небу.

– Шикарное место, – затянувшись, говорит Доминик. Он берет самокрутку большим и указательным пальцами, но она прилипла к его нижней губе и оставляет полоску бумаги. Я целую его, слизывая бумажку. У его губ вкус красного вина.

Доминик приподнимается на локте и нежно смахивает волосы с моего лица.

– Пойдем сегодня вечером вместе со мной. – Он начинает расстегивать пуговицы моей формы. – У меня билеты в центр Гугенхейма.

– Что там будет?

– Рекламная кампания в честь запуска новой торговой марки безалкогольных напитков.

– Безалкогольных напитков?.. Извини, сегодня вечером я занята. Я буду мыть волосы.

– А также там будет бар с бесплатной выпивкой, – Доминик смеется.

– Тогда я в доле, – говорю я.

Но сначала меня ждут дела, а часики тикают. Полчаса спустя я выпроваживаю Доминика, обещая вечером присоединиться к нему. Приподнимаюсь на цыпочках, целуя его на прощание, и чувствую себя школьницей после первого свидания. Я обкурилась и выпила, у меня кружится голова, и мне все равно. Все будет в порядке. Вечером я схожу с Домиником на прием, затем выкину барахло Ханны, ее улики, после чего позвоню ей, договорюсь о встрече – где-нибудь, возможно, дома у Доминика – и наконец доведу до конца то, ради чего сюда пришла.

Я убираю все так, как было, более или менее, затем принимаю душ и одеваюсь как обычно, в джинсы и футболку. Скомканную форму оставляю на полу. Понимая то, что больше никогда ее не надену, я чувствую, будто сбросила с себя старую кожу.

Достаю с полки чемодан и бросаю его на кровать. Я уже готова запихать в него свои скудные пожитки, когда снизу, как мне кажется, доносятся голоса. Я выжидаю, затем высовываюсь за дверь и слушаю, чувствуя, как в висках стучит кровь. Кто-то закрывает входную дверь, и в прихожей звучат шаги.

Глава 32

Ханна вернулась? Уже? Я слышу плач Мии и сбегаю вниз по лестнице. Но это Харви, он стоит в прихожей, у его ног чемодан, в руках он держит детское автомобильное кресло с сидящей в нем Мией.

– О господи! Хар… я хотела сказать, мистер Картер! Вы вернулись так быстро? Что случилось?

Харви собирается что-то сказать, но лишь беззвучно открывает рот.

– Что стряслось?

– Ханна в больнице, – наконец говорит он. После чего переводит взгляд на Мию в детском кресле, словно начисто забыл про нее. Передает кресло мне. – Извините, вы можете ее взять? И отнести наверх, пожалуйста?

Итак, началось – этот долбаный план, который заготовила для меня Ханна. Я не знала, чего ожидать, но только не этого, чем бы это ни было. Харви проводит рукой по лысине.

– Послушайте, Луиза, извините, я понимаю, что у вас сегодня выходной, но вы не могли бы… взять Мию, всего на несколько часов? Мне нужно сделать несколько звонков.

– Конечно, я останусь, не беспокойтесь. Сейчас я отнесу ее наверх.

Харви кивает. Глаза у него красные и влажные от слез.

* * *

Первым делом я раздеваю Мию и осматриваю ее на предмет синяков, сыпи, порезов – всего того, чего не должно быть. Меряю ей температуру. Проверяю белки ее глаз и заглядываю в горло. Не нахожу ничего ненормального и несколько успокаиваюсь. Переодеваю Мию во все чистое.

– Если почувствуешь себя плохо, просто кричи, зови меня, хорошо? – шепчу я.

Затем дожидаюсь, когда она заснет, убеждаюсь в том, что дыхание у нее нормальное, и только после этого выхожу из детской.

Я нахожу Харви за столом на кухне, перед ним бутылка белого вина и два бокала.

– Извините, мне сейчас это нужно, – говорит он. – Мне сейчас ехать обратно в больницу, иначе я выпил бы бурбона.

Я сажусь напротив, экран радионяни у меня сбоку. Пододвигаю Харви второй бокал.

– Можно мне тоже?

Он кивает и наливает во второй бокал.

– Врачи полагают, что это сердце.

Есть во мне какая-то частица, плохая, которой хочется выпалить: «Они ошибаются. У нее нет сердца!»

– Мы только приехали в дом на берегу. Я парковал машину, и тут Ханна сказала, что ей плохо. Она вышла из машины, пожаловалась на боли в груди, после чего рухнула на землю. Мама сразу же вызвала «Скорую помощь». – Он закрывает глаза и на мгновение прячет лицо в ладонях. – Извините. – Отпивает большой глоток вина.

– Всё в порядке. Вы держитесь замечательно.

– Ханну отвезли в больницу в Ист-Хэмптоне. Я только что оттуда. Она без сознания. Я привез Мию домой – мне нужно собрать Ханне кое-какие вещи и отвезти ей. Вы мне не поможете?

– Разумеется. – Я подношу бокал ко рту, но затем передумываю, ставлю его на стол и заговорщически подаюсь вперед. – Вы уверены в том, что Ханна без сознания? Я хочу сказать, может быть, она только притворяется?