Лгунья

– Я же вам говорила. Я нашла его в гардеробе Ханны. Там сзади есть такой отсек, но вы это и без меня знаете. Он открывается, если нажать на панель. Что-то вроде потайного ящика… Вы не хотите меня отпустить?

Пока я это говорю, Харви поднимает другую руку и бьет меня наотмашь по лицу. Удар такой сильный, такой резкий, что голова у меня дергается назад, и я на какое-то мгновение отключаюсь. Прихожу в себя уже на полу. Я стою на четвереньках, у меня изо рта капает слюна. Мой телефон вывалился и кружится на плитах пола рядом с коленом. Я протягиваю к нему руку, у меня перед глазами все расплывается; я отчаянно работаю большими пальцами обеих рук, стараясь его разблокировать, но Харви бьет меня ногой по рукам, и телефон с грохотом отлетает в сторону. Мне кажется, я кричу. Точно я не могу сказать. Быть может, это только у меня в голове. Я смотрю на свои ноющие от боли пальцы, на свои трясущиеся руки и не знаю, что делать. Тут Харви хватает меня за волосы и рывком поднимает мою голову. Я кричу и размахиваю руками, тщетно стараясь освободиться.

– Отпустите меня, прекратите! Что вы делаете? Харви, прекратите! Прекратите!

Харви наклоняется, продолжая держать меня за волосы.

– Что это такое? – Он поднимает мой телефон, смотрит на экран и показывает мне.

Телефон разблокирован. На экране загружено видео нас с Домиником, которое я сняла сегодня. По застывшему кадру видно, что мы в кабинете Харви, на заднем плане отчетливо виден книжный шкаф. Если не знать, что к чему, можно вообразить, будто на снимке Харви, стоит, небрежно опираясь на свой дубовый письменный стол. Лица не видно, он в кадре только по кадык, но белая в синюю полоску рубашка из «Барни» определенно принадлежит ему, как и квадратные серебряные запонки.

Я тоже есть в кадре. На коленях, хотя этого не видно из-за ракурса съемки. Но мое лицо на уровне пояса «Харви», и я смотрю на него.

– Что это такое, твою мать? – спрашивает Харви, опускаясь на стул, и я теперь валяюсь у него в ногах. Волосы мои он так и не отпустил. Ногой пододвигает к себе второй стул. – Садись! – говорит он, отпуская меня.

Я пытаюсь дышать. Из меня вырывается судорожная икота. Прижимая руку к щеке, я с трудом усаживаюсь на стул. Харви гневно тычет пальцем мне в лицо.

– Не двигайся!

– Почему вы так себя ведете со мной?

Не обращая внимания на мой вопрос, он включает воспроизведение.

«Мистер Картер, я не хочу! Пожалуйста, не надо!»

Это говорю я. Даже не глядя на экран, я знаю, что смотрю на своего босса. В моих глазах застыла мольба. Она звучит в моем голосе. В кадре отчетливо видна пряжка ремня, болтающаяся у бедра, – и это ремень Харви, из его коллекции. Он расстегивает брюки прямо у меня перед лицом.

– Ну же, – говорит он – на видео, естественно, и голос у него странный, тихий и хриплый. Его рука опускается на мой затылок, притягивая мою голову. Я пытаюсь сопротивляться – «пожалуйста, мистер Картер, я не хочу!» – но он гораздо сильнее меня. Его золотое кольцо сверкает в свете лампы, он прижимает мою голову к своей промежности, после чего слышен лишь негромкий стон, вырывающийся у него из горла.

Харви – тот, который здесь, а не тот, что на видео, – стискивает мой телефон с такой силой, что белеют костяшки пальцев.

– Что это такое, твою мать? – спрашивает он.

– Это… это мой друг, – бормочу я, вытирая тыльной стороной руки сопли. Воспроизведение видео продолжается. «Да, крошка, хорошо! О да… продолжай… крошка…» Несмотря на все то, что происходит сейчас, я краснею от стыда. Привстаю и протягиваю руку, чтобы выключить телефон, но Харви с силой хлопает ладонью по столу, и я подпрыгиваю от страха.

– Я сказал, не двигайся! Если хоть шевельнешься еще раз, я тебя ударю, это понятно?

– Да, хорошо, понятно.

– Итак, кто этот человек и почему он в моем доме, одетый в мои вещи? Почему ты называешь его моим именем? Это какая-то подстава? Ты собиралась шантажировать меня этим? Тебе нужны деньги? Да?

– Нет, я сейчас все объясню… разрешите мне объяснить, хорошо? Это было сделано для Ханны. Если б я смогла убедить ее в том, что это вы…

– Зачем?

Я стараюсь дышать. Стараюсь собраться с мыслями.

– Я была знакома с Ханной… я хочу сказать, еще до того, как попала сюда. Она работала няней моего младшего брата, очень недолго.

– Мне это известно. Мне известно, кто ты, Клэр Петерсен.

– Откуда вы это узнали?

– Ты работаешь в моем доме, чего же еще ты ожидала? Я проявил должную осторожность. В отличие от моей глупой жены. Какое это имеет отношение ко мне?

«В отличие от моей глупой жены». До этого момента я полагала, что Харви, похоже, поверил во все то, что было в дневнике. Полагала, что он считает меня сумасшедшей, задумавшей напакостить его семье. Потом я думала, что они, возможно, в этом заодно, чем бы это ни было, – какая-то безумная выходка за мой счет. Но теперь? Теперь я больше не знаю, что думать.

– Вы знаете, что сделала Ханна с моей семьей?

– Я же только что это сказал! – рявкает Харви. – Мне известно абсолютно все и о ней, и о тебе. Я повторяю свой вопрос: какое это имеет отношение ко мне?