Лгунья

– На самом деле это просто поразительно. Как тут не подивиться инстинкту самосохранения человечества – дети беззаботно играют среди таких ядовитых растений и интуитивно понимают, что нельзя брать их в рот… Но да, ты права, мне рассказала Ханна. Наперстянка вызывает отравление сердечными гликозидами. Сердечная мышца замедляется вплоть до полной остановки. По дороге в Ист-Хэмптон мы остановились на пикник – очень красивое место, рядом с полем для игры в гольф. Я послал Ханну купить бутылку воды – я выпил все, как же я мог так сглупить! – и, пока она не видела, подложил листья наперстянки ей в сэндвич и в баночку с пюре для Мии. Я подумывал о том, чтобы съесть немного самому. Конечно, не столько, чтобы мне стало по-настоящему плохо, но достаточно, чтобы представить, будто ты хочешь расправиться со всеми нами. Но, Клэр, буду с тобой откровенным: у меня не хватило мужества. – Харви вздыхает. – К сожалению, именно в этот момент Мии вздумалось устроить скандал, она выбила баночку у меня из руки, и пюре выплеснулось на землю. Я, конечно, все равно накормил бы ее, но рядом были люди, и они стали смеяться. Ханна поэтому даже не доела свой сэндвич. Вот почему она осталась жива.

Я встаю, стаскиваю резиновые перчатки и тыльной стороной руки вытираю со лба пот. Ноги подгибаются, и мне приходится опереться о стену.

– Зачем вы рассказываете мне все это? Если якобы это сделала я? Вы не боитесь, что я кому-нибудь расскажу?

Харви гасит окурок в цветочном горшке.

– Это не имеет значения. После того как все будет кончено – а я надеюсь, что это случится в самое ближайшее время, – ты покончишь с собой. Предлагаю подняться наверх. Нужно протереть пыль с мебели.

Глава 36

Харви ждет, когда Ханна умрет. Он так прямо и сказал. А когда она умрет, он задушит Мию. Харви сам признался, что для него это будет сущим пустяком. Просто констатировал факт. Он хочет, чтобы Ханна умерла поскорее.

– А что, если она не умрет? – спрашиваю я.

– О, она обязательно умрет. Жить она останется только в том случае, если получит противоядие.

– Противоядие существует?

– К сожалению.

– Но почему вы хотите их убить?

– Потому что Ханна собралась от меня уйти.

Я жду продолжения, но его нет. Не знаю, чего я ждала, но все оказалось совсем не так. Я полагала, что в свое оправдание Харви по крайней мере скажет что-то про шантаж со стороны Ханны.

– Никто не уходит от меня, Клэр. Никто! – Он произносит это с силой, как что-то очень важное, что я обязательно должна запомнить. Затем подходит к бару и наливает себе выпить. – Я подобрал эту девчонку на помойке и привел сюда. Я ее выбрал. Она должна была быть мне благодарна. И какое-то время она была мне благодарна. Она была очень мила, она меня обожала. Ты бы видела, как она в своей крошечной квартирке готовила мне ужин… – Он умолкает, словно погрузившись в воспоминания о Ханне.

Сделай так, чтобы он продолжал говорить!

– Как насчет Мии?

– А что насчет нее? После смерти Ханны я не собираюсь оставаться с ее ребенком. Какой смысл? Они обе должны умереть.

Я закрываю глаза. Он сумасшедший. Опасный психопат. В его голосе нет никаких чувств, кроме легкого раздражения тем, сколько неприятностей выпало на его долю.

– Вы говорили, что я явилась для вас подарком. Что вы имели в виду? – Я спрашиваю это так, будто на самом деле мне нет никакого дела, будто я просто поддерживаю разговор, сосредоточившись на натирании до блеска комода.

По-видимому, до моего появления замысел Харви заключался в том, чтобы представить все так, будто Ханна убила своего ребенка и покончила с собой. Вот каков был смысл записей в дневнике, которые он сделал до меня. В которых Ханна якобы жалуется на послеродовую депрессию, рассеянность, постоянную усталость.

– Я кормил Ханну «Золпидемом».

Пузырек с которым оказался спрятан в ящике моего туалетного столика. Очень мило. Тут я вспоминаю кое-что – сон, который приснился мне не так давно. Мне приснилось, что ко мне пришел мой отец. Он стоял рядом с кроватью и держал меня за руку. Этот сон был таким странным, что я, проснувшись, какое-то время думала, будто все это произошло на самом деле. Господи, теперь я думаю, что это действительно произошло на самом деле, но только это был не мой отец – это был Харви. Наверное, он дал мне одну-две таблетки снотворного, а затем вложил мне в руку пузырек с «Золпидемом», чтобы на нем остались отпечатки моих пальцев.

– Все, кто знает Ханну, подтвердят, что она постоянно находилась в глубокой депрессии, – продолжает Харви. – И страдала манией преследования. Я говорил ей, что не буду ночевать дома, а затем незаметно возвращался через гараж, поднимался на лифте и прятался в одной из пустующих комнат на третьем этаже. Ханна туда никогда не заходит. Никто туда не заходит.

– Это вы как-то раз зажгли лампу, – замечаю я.

– Это она тебе сказала?.. Да, зажег. Были и другие мелочи, достаточные для того, чтобы Ханне казалось, будто она сходит с ума. Я почерпнул эту мысль из старого классического фильма «Газовый свет»[27]. Ты его смотрела?