Лиа. Жизнь не по нотам

Я поднимаюсь к нему.

– Как жизнь?

– Не хочу рассказывать ему, – тут же выпаливает он.

Сдаюсь: я не понимаю, что в головах у тех, кто в отношениях. Столько страданий из-за того, что вы окажетесь в часе друг от друга на поезде? Да, могло быть и лучше, но, если судить по поведению Саймона, такое развитие событий непременно повлечет за собой конец света.

Он вздыхает.

– Понимаешь, мне просто страшно. Ник и Эбби ведь расстались именно из-за этого.

– Вовсе нет.

– Почему? В чем разница? – Взгляд у него умоляющий.

– Разница огромная, – начинаю я, но мысли разбегаются. Нужно остыть и сосредоточиться. – Ничего общего. Ник же будет в Бостоне.

– Все плохо, – констатирует Саймон, уставившись прямо перед собой. Я слежу за его взглядом: свежескошенная трава на поле, ворота, парни. Толпы парней. В нашей школе сотни парней, а в университете Джорджии их будет еще больше. Легко будет найти кого-то и влюбиться.

Проще – и намного безопаснее, – чем мечтать об Эбби Сусо.

– Как там Ник? – после паузы спрашиваю я.

– Нормально, наверное, – отвечает Саймон, а потом ловит мою руку и крепко сжимает. Даже странно, насколько это здорово: держаться с ним за руки. Ни намека на романтику, и мне сразу становится тепло. – Ник говорит, что нужно вести себя как обычно. Не отказываться от планов на выпускной и все такое.

– О боги, выпускной! – Я только сейчас понимаю, что он всего через неделю. – Я об этом забыла.

– Понимаю.

– Они не… пойдут вместе?

Саймон отрицательно качает головой.

– Оба придут и на ужин, и на танцы, но не как дама и кавалер.

– Дама и кавалер… Эти слова еще кто-то использует?

– Не уверен, – смеется он.

Я снова поворачиваюсь лицом к полю: как раз вовремя, чтобы заметить Ника, пинающего мяч с такой силой, что хочется зажмуриться. Лицо у него ярко-красное, в глазах светится незнакомое мне напряжение. Тренер медленно хлопает в ладоши, наблюдая за ним из-за боковой линии.

– Саймон, ты уверен, что у него все в порядке? – переспрашиваю я.

– Что-то не так, – бормочет он в ответ, но спустя мгновение на его губах появляется улыбка, а на лице – то выражение, с которым он всегда смотрит на Брэма. И, конечно, Брэм уже бежит по полю с такой же широкой улыбкой.

– ЗА МЯЧОМ СЛЕДИ, ГРИНФЕЛД! – кричит тренер. – ЛАФЛИН, ТЫ ТОЖЕ! СОСРЕДОТОЧЬТЕСЬ, ПАРАЗИТЫ!

Я оглядываюсь и вижу, что Гаррет машет мне обеими руками.

– Привет, Гаррет, – шепчу я, закатывая глаза.

Саймон смеется. Должна признать, мне нравится его внимание, пусть это всего лишь Гаррет. Это приятно. Для разнообразия, потому что Эбби вызывает у меня бурю различных чувств, но словом «приятно» я не могу описать ни одно.

Так. Перестань. Думать. Об Эбби Сусо.

– Все так странно, – бормочет Саймон.

Я склонна с ним согласиться.

Никогда бы не подумала, но я иду на выпускной с парнем, а Эбби – одна.

Не знаю, стоит ли ей писать.

Мы же не в ссоре. Почему я должна испытывать неловкость? Это всего лишь поцелуй. К тому же я уверена, что она поцеловала меня только потому, что выпила на вечеринке. Нужно написать ей что-нибудь дружеское и ни к чему не обязывающее, потому что мы подруги, которые должны себя так вести. Проблема в том, что, как только я начинаю печатать ей сообщение, у меня отключается мозг. Даже простое «привет» выводит его из строя.

Видимо, это та разновидность привязанности, которая может тебя убить.

Я пытаюсь отвлечься, листая посты в своем тамблере в обратном порядке. Чем раньше, тем хуже становятся мои рисунки: пропорции нарушены, тени не на местах. Сейчас я рисую гораздо лучше, но вместо радости испытываю только странную неловкость за свои старые арты. Здорово было бы иметь талант, который сразу раскрывается во всей красе; сейчас же у меня такое чувство, будто я спустилась со сцены и обнаружила, что все это время зрителям было видно мое нижнее белье. Нельзя сказать, что это метафорическое белье не выставлено на общее обозрение сейчас: я все еще вижу множество недочетов. Это утомительно, пугающе и почти невыносимо.

Вот только…

Я получила еще одно сообщение от анонимного пользователя. Снова тот же вопрос: беру ли я заказы? И еще: «Мне так нравятся твои арты, они великолепны».

Так нравятся, что я готов за них заплатить. Меня просят взять чужие деньги. И это возвращает меня мыслями к барабанной установке. Той самой, которой у меня все еще нет. К машине, ремонт которой мы не можем себе позволить. К платью за двести пятьдесят долларов.

К Эбби.

Но я не могу брать заказы. Что, если вместо прекрасной картины я нарисую какую-нибудь хрень? Что, если заказчик попросит вернуть деньги? Или я выложу пост с расценками, а меня засмеют? Или никто мне не напишет? Анон, в конце концов, мог просто меня троллить, как те парни в фильмах, приглашающие серых мышек на выпускной, только чтобы посмеяться над ними.

У меня даже в горле пересохло. Трудно объяснить… Проще было бы просто удалить свою страницу.

Вот только…

Мне любопытно.

Это, конечно, ничего не значит. Совершенно ничего не значит.

24

Стоит мне сойти с подножки автобуса в понедельник, как Гаррет немедленно выскакивает из лестничного проема.

– Берк!

Я подпрыгиваю.

– Боже, Гаррет!