Лиа. Жизнь не по нотам

Нужно сказать Саймону.

Прямо сейчас. Не думаю, что в моей жизни случится более подходящий для каминг-аута момент.

Я молчу.

Самое странное во всей этой ситуации то, что сейчас я лежу на кровати с другом-геем, который на 100 % спокойно отнесется к этой новости. Никакого риска.

Но нужные слова так и не приходят.

26

Ник тоже не дает о себе забыть. Во время нашей встречи в «Вафл Хаус» он немного расклеился, но в понедельник и вторник снова ведет себя как обычно – и от этой обычности становится не по себе. Это длится недолго: уже в среду утром он опять срывается с катушек.

Я иду к автобусам, когда слышу по громкой связи голос Ника.

– Саймон Спир и Лиа Берк, пожалуйста, немедленно пройдите в атриум.

Не веря своим ушам, я замираю на месте, сверля взглядом динамик.

– Повторяю: Саймон и Лиа, немедленно пройдите в атриум.

Понятия не имею, что он затеял, но все равно иду внутрь, столкнувшись на лестнице с Саймоном.

– Что происходит? – спрашивает он.

– Черт его знает.

Мы идем по лестнице: Саймон впереди, я за ним следом. Во дворе многолюдно, кругом все смеются и толкаются, стремясь побыстрее выйти на парковку. Ника нигде нет. То есть где-то он, конечно, есть; например, его вполне могли наказать за это неожиданное выступление, потому что ученикам запрещено пользоваться внутренней связью.

– Думаешь, он нас разыгрывает? – спрашивает Саймон.

– Если это розыгрыш, то весьма дурацкий.

Однако спустя пару секунд Ник выскакивает из-за стойки. Волосы у него взъерошены, глаза горят.

– Вы уже пришли. Здорово, замечательно!

– Ты в порядке? – спрашивает Саймон, вглядываясь в его лицо.

– Что? Конечно! – Ник быстро кивает. – В полном порядке.

Повисает пауза.

– Какого черта? – спрашиваю я наконец.

Ник обводит взглядом помещение.

– Ребята, вы сейчас не заняты?

– Я свободен.

– Круто. Потому что ты, – он указывает на меня, – и ты, – на Саймона, – нужны мне. Соберемся у меня дома, будем есть всякую дрянь и играть в игры. Как в старые добрые времена. Без Эбби, без Брэма, без Гаррета.

– Слушай, мы с Гарретом…

– Только мы, – перебивает он. – Наша троица.

– Только мы, – эхом повторяет Саймон. – Хорошо, я предупрежу Нору. Если ты подбросишь меня до дома, оставлю ей машину.

– Превосходно. – Ник обнимает нас обоих за плечи, и Саймон бросает на меня встревоженный взгляд.

К парковке мы спускаемся молча. Снаружи пасмурно, небо затянуто низкими серыми облаками. Я напряженно сглатываю, садясь на пассажирское сиденье. До дома Ника ехать недалеко. Саймон нервно болтает всю дорогу: рассказывает про Нору и Кэла и аренду фраков. Мы молчим. Ник заезжает прямиком в гараж и занимает место, на котором паркуется его мама.

– Они оба на вызовах до ночи, – объясняет он. – И в холодильнике есть пиво.

Так вот к чему все идет.

Прихватив коробку на шесть банок и гитару, Ник спускается в подвал. Я сворачиваюсь в одном из кресел, где мы сидим обычно, когда играем, Саймон растягивается на диване. Обойдя все сколько-нибудь пригодное для сидения, Ник устраивается на полу, скрестив ноги, и начинает настраивать гитару. Потом отхлебывает пива и наигрывает что-то на пробу. Я вижу, что он наконец немного расслабился.

– Ник? – окликает его Саймон. – Почему мы здесь?

– С точки зрения эволюции или теории экзистенциализма?

– Почему мы сидим у тебя в подвале? – хмуро игнорирует шутку Саймон.

– Потому что мы друзья, а друзья именно так и должны себя вести: зависать вместе в подвалах. – Он берет еще один аккорд и делает большой глоток, потом продолжает: – А все остальные – де-е-ерьмо-о!

Последнее слово Ник не проговаривает, а поет. Потом, отставив банку в сторону, перехватывает гитару поудобнее и начинает наигрывать настолько сложную мелодию, что я едва успеваю следить за его пальцами.

Саймон сползает с дивана на пол и усаживается рядом.

– Ничего себе, вот это круто.

– Фигня это, – отвечает Ник, продолжая терзать струны, но на его губах появляется широкая улыбка.

Саймон выдерживает паузу, потом спрашивает:

– У тебя точно все хорошо?

– Нет.

– Хочешь поговорить об этом?

– Нет.

– Ладно. – Саймон бросает на меня отчаянный взгляд, и я наклоняюсь вперед.

– Ник, ты нас пугаешь.

– Чем?

– Ты ведешь себя очень странно.

– Ничего подобного. – Он ударяет по струнам, и гитара отзывается громким звуком. – Просто я, – еще один аккорд, – сижу и сочиняю музыку, – аккорд, – с моими лучшими друзьями. – Опустив руки, Ник добавляет: – Знаете, что самое прекрасное?

– Что? – с надеждой переспрашивает Саймон.

– То, что с сегодняшнего дня и до конца жизни я смогу рассказывать людям о том, что за две недели до выпускного меня бросила девушка.

Черт. Я перевожу взгляд на Саймона. Он раздувает щеки и тяжело вздыхает.

– Зашибись, правда?

– Неправда.

– Я так ее любил, – голос Ника пугающе спокоен, – а теперь она все забыла. Как будто ничего не было. Все.

– Не думаю, – начинает Саймон.

– Ты вообще знаешь, каково это: настолько любить кого-то?

Я едва не подавилась, услышав это заявление.

– Слушай, мне правда за тебя сейчас тревожно, – продолжает Саймон, покосившись на меня.

– Почему? Я в порядке, – улыбается в ответ Ник. – Все отлично. Знаешь, что мне нужно?

– Что?