Лиа. Жизнь не по нотам

– Да. – Она закрывает глаза. – Я знаю. Лиа, я была расстроена. Настолько… Ох, я даже объяснить не могу, каково это – знать, что тебе отказали.

– Это не оправдание, Морган.

– И это мне известно. Не оправдание. Нельзя так говорить. Я никогда не считала себя расисткой, но стоило чему-то задеть меня, как вся толерантность оказалась забыта. Никогда не забуду об этом.

– М-м.

– Ты не должна меня прощать. Я все понимаю. Просто хотела сказать, что мне ужасно жаль. Я стану лучше.

Я смотрю на нее краешком глаза: губы сжаты, брови нахмурены. Она говорит искренне – это написано у нее на лице.

Но так тяжело прощать спустя долгое время. Никогда не знаю, что делать. Если Эбби считает, что этот инцидент в прошлом, должна ли я поступить так же? Если Саймон простил Мартина, должна ли я?

Еще не зная, что собираюсь сказать, я открываю рот, но меня прерывает внезапное появление Гаррета.

– Вот вы где! Чувак с лимузинами уже за углом. Кто-нибудь знает, где Эбби?

– Она еще не приехала? – Я морщусь, услышав собственный голос. Получается у меня еще хуже, чем у Тейлор. «Эбби еще не приехала? Надо же, а я и не заметила! Я же не сижу на подъездной дорожке, то и дело оглядываясь в надежде заметить ее машину».

Боже мой, а что, если она решила не приходить на выпускной? Не смогла вынести всей неловкости сложившейся ситуации? Нужно написать ей. Просто чтобы удостовериться. Я успеваю даже нашарить в сумочке телефон, но тут у меня замирает сердце. Что ей сказать?

К нам подплывает Саймон и обнимает меня за плечи.

– Так, Эбби почти добралась, они застряли в пробке. Не будем ждать, начнем делать общие фотографии, парни первые. – Он наклоняется к моему уху и шепчет: – Ты шикарно выглядишь.

– Пф-ф.

– Я должен был сказать.

– Ты тоже.

Он ухмыляется, касается моих волос, потом уводит Гаррета.

Кэл и Нора уже ушли, но остальных парней папа Саймона выстраивает в ряд под кизиловым деревом. Они хороши, без преувеличения. Настоящий бойз-бенд. Гаррет самый высокий, поэтому оказывается в центре, по бокам встают Брэм и Саймон с одной стороны и Ник с другой. Все, разумеется, складывают руки, закрывая ширинку, как будто это необходимая поза для выпускных фотографий, и мама Саймона начинает фанатично щелкать фотоаппаратом. Выглядит здорово.

Но я смотрю не на них, а на дорогу. Стоит появиться какой-нибудь машине, как у меня начинает тяжело колотиться сердце. Она уже почти приехала – и все же кажется, что не приедет никогда. Время тянется медленно; я будто во сне, настолько все выглядит нечетким. Я заставляю себя сфокусироваться на теплых прикосновениях солнца на моих плечах – что угодно, лишь бы не терять головы, – а изнутри распирает, как если бы я проглотила воздушный шарик.

Наконец я вижу машину Эбби, и мой мозг со щелчком встает на место. За рулем мама Эбби, она выруливает на подъездную дорожку возле дома Саймона. Эбби выскальзывает с пассажирского сиденья, одной рукой придерживая подол, а в другой сжимая сумочку.

Выбирается и отпускает юбку.

Как там было? За что, Господь?!

Эбби похожа на облачко. Или на балерину. Все ее платье – ворох воздушного тюля бледно-голубого цвета, спину между лопаток крест-накрест пересекают бретельки. Волосы заколоты, челка зачесана на одну сторону, губы и щеки нежно-розовые. Это уже чересчур, богом клянусь. Эта девушка вся чересчур, а я чересчур ею увлеклась.

Она смотрит на меня и широко распахивает глаза, одними губами шепча: «Ого».

Я в ответ могу только смотреть на нее. Двадцать четыре часа назад мы вместе лежали на футбольном поле и я кричала на нее. Но вот Эбби здесь, улыбается, как будто ей это ничего не стоит, и я не могу решить, радует меня это или оскорбляет. Неужели она не испытывает неловкости? Хотя бы чуть-чуть?

Мама Саймона возвращает меня из пучины размышлений обратно на твердую землю: проскальзывает между нами, хлопнув в ладоши.

– Папарацци ждет вас!

Только сейчас я обращаю внимание, что на ней свободная футболка с гигантской черной надписью на груди: «БЕРЕГИСЬ БЕЛКИ!»

– Почему мы должны бояться белок? – уточняю я.

– Потому что… – Она поворачивается спиной, чтобы мы могли увидеть изображение белки и буквы «МАМА ХАВЕРФОРДЦА».

– Белка – их талисман? – спрашивает Эбби.

Я ловлю взгляд Саймона и шепчу: «Брэм знает?»

Он недоуменно наклоняет голову.

Приходится доставать телефон и печатать сообщение.

Брэм знает про Хаверфорд?

Саймон лезет в задний карман, смотрит на экран и улыбается. Потом начинает печатать ответ.

Он знает.

И смайлик.

Все вместе мы идем к дереву, где папа Саймона выстраивает нас, чтобы сделать снимки, – и это апофеоз неловкости. То ли родители Саймона ничего не подозревают, то ли, наоборот, хотят посмеяться надо мной, только на всех фотографиях я оказываюсь между Гарретом и Эбби. На всех и каждой – кроме тех, на которых мы вдвоем с Морган.

– Встаньте поближе, девочки! Сделайте вид, будто друг друга обожаете.