Лягушка-путешественница (СИ)

— Паули развязали уже здесь — на хуторе, — вновь шмыгнула носом рассказчица. — Только тогда я узнала вашу служанку. Но никому ничего не сказала, клянусь Фиолой и Нолипом! Ноор Учаг приказал ей исполнять любые мои желания, иначе грозил убить. Она очень испугалась. Упала на колени, просила сохранить жизнь, обещала служить верно и преданно… Даже я поверила…

«Да, ты хорошо умеешь отличать ложь от правды», — не смогла удержаться от ехидного, но беззвучного замечания Ника и с тревогой взглянула на ганта.

Но Орри молчал, внимательно вслушиваясь в их разговор.

— Ноор Учаг вернулся в Канакерн, — в тусклом голосе дочери морехода сквозила неприкрытая горечь. — Тогда я призналась вашей служанке, что узнала её. Даже утешать пыталась. Говорила, что вы всё равно со дня на день уедете в Империю, и она останется без хозяйки. Мы с Ноор Учагом скоро поженимся… Отец простит меня, и она сможет вернуться к своим… соплеменникам в нашей усадьбе или остаться со мной.

Девушка замолчала.

Тяжело вздохнув, гант с сожалением посмотрел на Вестакию. Оказывается, Орри имел отходчивое сердце и, кажется, стал искренне сочувствовать обманутой красавице.

А вот у путешественницы она вызывала смешанные чувства. Ника не могла отказать Вестакии в смелости и заботе о близких. Как-никак, девушка подобрала самое безопасное снотворное. И даже в уме. Сохранить в тайне отношения с Ноор Учагом, поддерживать переписку и устраивать свидания в тех условиях, в которых жила дочка консула, дура бы не смогла. Но сбежать из дома… Променять красавца и умницу Румса на какого-то варвара? Губы попаданки на миг скривила пренебрежительная усмешка. Но тут вредная память напомнила ей о Семёне Гришине. Тоже красавец и тоже говорил о любви…

«И тебе нечем гордиться», — самокритично высказала сама себе Ника, вновь сосредоточившись на рассказе собеседницы.

— Она казалась такой услужливой, всё время пыталась угодить, — продолжала Вестакия. — Я даже заставляла её помогать этой противной Лекре. А на третий день под утро ваша служанка сбежала. Как-то сумела обмануть собак и уйти. Руб Остий говорил, что она их всё время подкармливала.

— Она всегда была очень умной, — не удержался от комментария гордый за свою соплеменницу гант.

— Да, — кивнула дочь консула. — Паули заставила Савтака и Буржола побегать. Они вернулись только к вечеру усталые и очень злые. Сказали, что догнали её у реки…

— Мне так жаль! — голос бывшей пленницы вновь задрожал от переполнявших девушку чувств. — Клянусь всеми богами, я этого не хотела! Если бы она осталась со мной…

— Теперь уже ничего не изменишь, — вздохнула путешественница и добавила, вспомнив универсальное местное утешение. — Видимо, так распорядились небожители.

Вестакия настолько энергично закивала, что накидка едва не сползла с головы. И хотя она уже ответила на вопрос о судьбе несчастной Паули, тут же продолжила свой рассказ, видимо, испытывая потребность выговориться. Тем более, слушали её уже не только с вниманием, но и сочувствием.

— Сначала я ждала, что мы со дня на день отправимся к атавкам. Но Ноор Учаг всё говорил, что надо подождать. Рассказывал, как стражники ищут меня по всему городу и окрестностям. Я верила, потому что сама видела, как один из них разговаривал с Рубом Остием на пастбище… А на хутор этого воина словно какие-то злые силы не пустили…

Девушка всхлипнула.

— Ноор Учаг сказал, что отец обещал огромные деньги тем, кто приведёт меня домой, и просил ещё немного подождать…

— Господин Картен назначил награду за твоих похитителей, — сочла нужным внести ясность Ника.

— О боги, мерзавец опять обманул меня! — выдохнула Вестакия и воздела к небу крепко сжатые кулачки. — Да будет проклят Ноор Учаг, сын Тагара Зоркие Глаза! Да покарает его Такера и живьём утащит на самое дно Тарара!

Сидевшая тихо, как мышь, Риата чуть слышно ойкнула.

— Поверьте, госпожа Ника! — обратилась с ней дочь консула. — Не проходило и дня, чтобы я не вспоминала о семье. Когда поняла, что застряла здесь надолго, попросила Ноор Учага передать письмо родителям. Я хотела всё объяснить и попросить прощения за нас обоих. Сначала он отвечал, что ещё не время, что отец не поймёт и не простит. Я просила, умоляла, настаивала, даже грозила гневом богов. И тогда… Тогда госпожа Ника…

Девушка вновь зарыдала, прикрыв лицо ладонями. Искренне сочувствуя, путешественница положила ей руку на плечо. Горячо сжав её, Вестакия порывисто обняла попаданку и затряслась, уткнувшись в плечо. Та негромко крякнула от неожиданности. Обильно орошая её платье слезами, дочь морехода прерывисто, с трудом выталкивала сквозь рыдания:

— Негодяй избил меня! Свободную горожанку вольного города Канакерна… Какой-то мерзкий, грязный варвар… Он приказал мне молчать и никогда ему не перечить…

«А ты как думала? — грустно усмехнулась про себя Ника, вспомнив своё пребывание в племени Детей Рыси. — Другая культура».

Внезапно отпрянув, Вестакия посмотрела на неё глазами, полными стыда, боли и обиды.