Лягушки

Набежавшие Чжан Цзинья с ополченцами повалили Чжан Цюаня, навалились на него и связали руки за спиной. Три девчонки хотели сопротивляться и дальше, но их взяли в оборот деревенские женщины из ответственных работников. Львенок и Хуан Цюя открыли аптечку и принялись перевязывать тетушку. Слой за слоем накладывали бинт, но через него проступала кровь. Наложили еще слой. У тетушки кружилась голова и звенело в ушах, из глаз сыпались искры, и все вокруг казалось кроваво-красным. Лица людей красные, как петушиные гребни, красными казались даже деревья, этакие вздымающиеся вверх языки пламени. Прослышав о случившемся, с реки прибежал Цинь Хэ. Увидев, что тетушка ранена, он на какой-то миг замер, как деревянный истукан, а потом его вырвало кровью. Люди бросились поддержать его, но он отстранился, шагнул вперед, покачиваясь как пьяный, подобрал замаранную тетушкиной кровью палку и опустил на голову Чжан Цюаня!

– Прекрати! – воскликнула тетушка. Она с трудом поднялась и накинулась на Цинь Хэ: – Ты почему, вместо того чтобы присматривать за катером, сюда прибежал, а?! Тебя только здесь не хватало! – По лицу Цинь Хэ было видно, что ему неловко, он бросил палку и пошел к реке.

Тетушка оттолкнула поддерживавшую ее Львенка и подошла к Чжан Цюаню – в это время Цинь Хэ громко разрыдался и побрел дальше – тетушка даже головы не повернула, ее взгляд был устремлен на Чжан Цюаня. Тот еще бормотал какие-то ругательства, но в глазах уже сквозила робость.

– Отпустите его! – велела тетушка державшим его ополченцам. Те заколебались, и она повторила: – Отпустите его! Дайте ему палку! – скомандовала она.

Один ополченец подобрал палку и бросил перед Чжан Цюанем.

– Подбери свою палку! – презрительно усмехнулась тетушка.

– Кто посмеет лишить меня, Чжан Цюаня, потомства, – пробормотал он, – с тем буду биться, не щадя жизни!

– Отлично! – сказала тетушка. – Будем считать, что у тебя кишка не тонка! – И она указала себе на голову: – Давай, бей сюда! Ну же, бей! – Она прыгнула вперед на пару шагов и громко воскликнула: – Я, Вань Синь, сегодня рисковала жизнью! Было время, японцы штык на меня направляли, бабушка и то не боялась, что же я сегодня тебя бояться буду?

Вперед выступил Чжан Цзинья и толкнул Чжан Цюаня:

– Извинился бы перед начальником Вань!

– Не нужно мне его извинений! – сказала тетушка. – Планирование рождаемости – большое государственное дело, если население не контролировать, будет не хватать еды, одежды, ухудшится образование, будет трудно поднять уровень жизни населения, трудно сделать государство богатым и сильным. Я, Вань Синь, кладу свою жизнь на дело государственного планирования рождаемости и считаю, что это стоит того.

– Чжан Цзинья, – обратилась к партсекретарю Львенок. – Надо срочно позвонить и вызвать наряд госбезопасности!

Чжан Цзинья пнул Чжан Цюаня:

– На колени, повинись перед начальником Вань!

– Не нужно, – сказала тетушка. – Чжан Цюань, за то, что ты ударил меня палкой, тебе могут дать года три! Но у нас с тобой взгляд на вещи разный, хочу сделать тебе скидку. Перед тобой теперь два пути: один – заставить жену послушно пойти с нами в здравцентр, сделать аборт, я сама его сделаю, она может быть спокойна; другой – отправиться в участок, где тебе вынесут приговор в соответствии со степенью правонарушения. Лучше всего, если твоя жена согласится пойти вместе со мной. А не согласится, – тетушка указала на Чжан Цзинья и ополченцев, – вы отвечаете за то, чтобы ее доставить!

Чжан Цюань сидел на корточках, обхватив руками голову, и всхлипывал:

– Я, Чжан Цюань, единственный наследник трех поколений, неужели на мне род и закончится? Правитель небесный, раскрой очи свои…

В это время из двора с плачем выскочила его жена. Голова в соломинках, видно, пряталась в копне сена.

– Смилуйся, начальник Вань, пощади его, я пойду с тобой…

Тетушка со Львенком пошли по дамбе за деревней на восток, наверное, в контору большой производственной бригады, чтобы найти кого-то из ответственных работников и объяснить ситуацию. Но когда они спустились с дамбы и зашагали по переулку, где располагалась контора, из каюты выскользнула та самая женщина, жена Чжан Цюаня, и прыгнула в реку. Цинь Хэ прыгнул вслед за ней, но плавал он плохо, сразу погрузился до дна, еле высунул голову из воды и погрузился снова.

– Спасите… Спасите… – заголосила Хуан Цюя.

С дерева нам было видно, как тетушка и Львенок в переулке повернули назад и бегом стали забираться на дамбу.

Ван Гань элегантным движением спрыгнул с дерева и как рыба вошел в воду. Мы выросли у реки и ходить, и плавать научились одновременно. А эта кривая ива будто специально была приспособлена, чтобы тренироваться прыгать в воду. Я надеялся, что Львенок видела, как красиво прыгнул Ван Гань. Я прыгнул за ним вслед. С берега прыгнул в реку и Ли Шоу. Сперва нужно спасать беременную, но ее нигде не видать. Перед нами крутился туда-сюда, как лапша в кипящем масле, лишь бедолага Цинь Хэ.

– За волосы его хватайте! – подсказал нам мастер Ван. – Смотрите, чтобы руками вас не ухватил!