Лягушки

– Ты уж не принимай близко к сердцу, – сказала матушка, глядя на мое выражение лица. – С ней вместе Ван Дань ходила, и Юань Сай во время этой процедуры был в маске, темных очках, резиновых перчатках и крючок свой сначала спиртом обрабатывал, а потом на огне обеззараживал. Твоя жена говорила, что и штаны снимать не нужно было, раскрыла немного ширинку, и довольно.

– Я не это имею в виду.

– Пао, – пригорюнилась матушка, – у твоих братьев по сыну, у одного тебя нет, вот мама и переживает. По-моему, так пусть рожает.

– Я тоже хочу, чтобы она родила, но кто может гарантировать, что будет мальчик?

– Мне кажется, что мальчик. Я у Яньянь спрашиваю: «Яньянь, у твоей мамы в животике братик или сестренка?» Она говорит: «Братик!», а то, что дети говорят, сбывается. К тому же, даже если родится девочка, Яньянь, когда она вырастет, тоже будет на кого опереться. Случись что непредвиденное, как девочке одной быть? Мне уже годов вон сколько, глаза закрою и ничего знать не буду. Все о тебе печалюсь!

– Эх, мама, в армии-то дисциплина. Родится второй ребенок, меня и из партии исключат, и должности лишат, и назад домой отправят крестьянским трудом заниматься. Я столько лет положил, чтобы вырваться из деревни, и отказываться от всего из-за одного лишнего ребенка, стоит ли того?

– Разве можно сравнивать партбилет и должность с ребенком? Есть люди, есть общество, но когда нет потомства, да стань ты еще большим чиновником, вторым после председателя Мао, какой в этом смысл?

– Председатель Мао давно умер.

– А я разве не знаю, что председатель Мао давно умер? Это же для сравнения.

В это время хлопнули ворота, и Яньянь закричала:

– Мама, наш папа вернулся.

Перебирая ножками и спотыкаясь, девчушка устремилась навстречу Ван Жэньмэй. Та была в серой куртке, которую я носил до ухода в армию, живот уже выдавался. На сгибе локтя у нее висел узелок из красной ткани, а из него выглядывали разноцветные лоскутки. Она нагнулась, взяла дочку на руки и натужно улыбнулась:

– Ой, Сяо Пао, с чего это ты приехал?

– А с чего бы мне не приехать? – раздраженно проговорил я. – Ты вон каких дел натворила!

Ее усыпанное пятнышками, похожими на бабочек, лицо побледнело, потом сразу покраснело, и она воскликнула:

– Что я такого сделала? Работаю целыми днями, вечером возвращаюсь домой к ребенку, ничего я не натворила, чтобы было стыдно перед тобой!

– Ты не юли! – сказал я. – Почему ты втайне от меня ходила к Юань Саю? Почему мне ничего не сказала?

– Изменница, предательница! – Опустив на землю ребенка, разозленная Ван Жэньмэй ворвалась в дом. Запнулась за табуретку и отшвырнула ее ногой: – Небось эта бессовестная тебе доложила?

Дочка во дворе ударилась в рев.

Пустила слезу и сидевшая у очага матушка.

– Скандалить и ругаться не надо, – сказал я. – Съездишь со мной, как умная, в здравцентр, сделаем дело, и никаких проблем.

– Даже и думать забудь! – Ван Жэньмэй швырнула на пол зеркало. – Ребенок мой, у меня в животе! – кричала она. – Пусть только кто осмелится волос на его голове тронуть, тут же у него на пороге дома повешусь!

– Пао, сынок, не нужны нам все это партийное членство, эти ответственные посты, возвращайся-ка ты лучше домой на земле трудиться, разве плохо? Нынче не как во времена народной коммуны, у каждого земельный надел, зерна столько, что и не съесть, люди тоже вольные стали, по мне, так возвращался бы ты…

– Ну нет, это никак не пойдет!

Из комнаты Ван Жэньмэй доносился грохот, будто она переворачивала все вверх дном.

– Дело касается не меня одного. Это задевает репутацию всего подразделения.

Показалась Ван Жэньмэй с большим тюком и направилась на выход. Я остановил ее:

– Ты куда?

– Не твое дело!

Я потянул за тюк, чтобы не дать ей уйти. Она выхватила из-за пазухи ножницы, наставила себе в живот и пронзительно взвизгнула, уставившись налившимися кровью глазами:

– Пусти!

– Пао! – ахнула матушка.

Я, конечно, представлял себе нрав Ван Жэньмэй.

– Ладно, иди, – сказал я. – Сегодня, считай, отделалась, но завтра тебе отделаться не удастся. Как ни крути, аборт сделать придется!

Она схватила тюк и быстрым шагом вышла. Дочка, протянув руки, побежала вслед, но споткнулась и упала. Жена даже не обернулась.

Я выбежал во двор и подхватил дочку на руки. Она выгибалась и с плачем звала маму. Я пережил целую бурю эмоций, на глазах выступили слезы.

Опираясь на палку и дрожа, вышла матушка:

– Пусть рожает, сынок… Иначе как жить дальше-то…

7

Дочка весь вечер с плачем звала маму, и уложить ее никак не удавалось.

– Может, у родителей она, сходи посмотри, – предложила матушка.

С ребенком на руках я отправился к дому тестя и постучал. Ворота приоткрыл сам тесть.

– Вань Сяо Пао, – сказал он через щелочку, – моя дочь вышла замуж в твою семью, так что она из твоей семьи, кого же ты прибежал искать здесь? Если с дочерью что случится, я тебе счет предъявлю.

Я пошел к Чэнь Би. Ворота на замке, во дворе темно, хоть глаз выколи. Пошел к Ван Ганю, долго стучал в ворота, собачонка за ними облаяла меня как сумасшедшая. Зажегся фонарь, ворота открылись, в них появился Ван Цзяо с палкой в руках и рыкнул:

– Кого надо?